убийстве отца Бэлы в конце первой половины рассказа омрачает «идиллический» вывод Максима Максимыча: «Да, они были счастливы!» И неожиданно поднявшаяся на Крестовой горе буря пророчит трагический финал повести.
Картины природы в «Бэле» отражают важнейшую идею повести – непримиримое противоречие севера и юга, европейца и горцев. Южная природа враждебна чужакам, непредсказуема, ненадежна, как и люди: «Уж эта мне Азия! Что люди, что речки – никак нельзя положиться!» Однако события повести демонстрируют противоположное: эгоистическая воля европейца разрушает судьбы «естественных людей».
Интересна роль пейзажа в «Тамани». Он снова помогает заострить конфликт повести. В отличие от «Бэлы», он лаконичен, здесь нет ярких, красочных, торжественных образов горной природы. Он преимущественно ночной, в нем, как правило, смутно, неясно видны окружающие предметы. Но Лермонтов виртуозно использует для своих художественных целей игру мрака и света.
Полный месяц освещает лачужку, где останавливается Печорин. В его лучах резко мелькнувшая тень настораживает героя, подталкивает его «прояснить» ситуацию, разобраться в странном поведении слепого. Затем «луна начала одеваться тучами и на море поднялся туман», в темноте сверкает пена бушующих волн. Сквозь туман и бурю ветер едва доносит до Печорина обрывки разговора девушки и слепого, едва различима «черная точка» приближающейся «бедной лодки». Ночной мрак сопровождает развитие загадочных событий повести.
Начинающейся ночью, в отсутствие месяца, происходит и кульминация повести – романтическое свиданье, обернувшееся попыткой убийства. Мрачная ночь, волнующееся море снова символизируют непредсказуемую, таинственную метаморфозу страстной любовницы в жестокую убийцу.
Луна выходит только чтобы осветить «счастливый конец»: выброшенная Печориным из лодки ундина спаслась, что «почти обрадовало» Печорина. Месяц освещает и развязку – жестокую сцену прощания контрабандистов со слепым. Таинственные события окончились буднично и прозаически. Загадочное приключение, овеянное мраком тумана, завершилось, и свет месяца, а затем и утра озаряет произошедшее светом истины и самоанализа, приводит Печорина к подсчету убытков и трезвому и грустному недоумению: «Зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов?» (В «Тамани» Печорин еще молод, и, возможно, не осознаваемая им самим тяга к романтической позе, которую он позже так жестоко высмеет в Грушницком, заставляет его делать судьбу ответственной за печальные следствия собственного любопытства. В «Княжне Мери» герой уже будет более мудр и самокритичен.)
Таким образом, «импрессионистическая» «игра светотени» в «Тамани» создает напряженный контраст между ожидаемой героем романтикой «полуденных стран» и грубой реальностью. Главные, таинственные, интригующие события происходят в морском тумане, безлунной ночью. Начало и конец повести озарены луной и светом дня, которые