вещам, как мебель или фамильные ценности, потому что мы постоянно удираем через границы, спасаемся бегством, волоча пианино на спине.
В своих фантазиях я жила в номере простого отеля, без всяких наворотов, только телефон для службы сервиса. Я никогда не понимала людей, размахивающих национальными флагами, сентиментально распевающих тоскливые песни о своей родине. Каждый всхлипывающий о старой доброй стране (которая есть всего лишь влажный кусок болотного мха) говорил о том, сколько поколений жили на этой картофельной ферме (произнесено с ирландским акцентом) и как они любили ее, хотя эмигрировали оттуда. Для меня это просто почва, для них – земля: никакой разницы. «Моя родня то, моя родня се». У меня никогда не было родни, если не считать случая, когда я попала в психиатрическую клинику – вот там было полно моей родни. Они были моими близкими, потому что не отвечали «нормально» на вопрос «как дела». И нам не нужен был флаг.
Моя карьера закончилась взрывом, после которого я оказалась в психбольнице. Мы всегда очень удивляемся, когда что-то заканчивается. Все когда-нибудь кончается, так почему мы не думаем, что настанет наша очередь? Одно из своих последних интервью я брала у Бена Стиллера[27], который отвечал на мои вопросы только «да» или «нет», и я понимала, что это катастрофа.
Самое последнее интервью для телешоу я делала со звездой (она останется неназванной), чей рекламный агент только и позволил мне, что пойти с ней на шопинг в магазин ее друзей, где она бродила, произнося фразы типа: «Симпатичная вещь». Потом мы поехали на занятие пилатесом, где мне разрешено было снять, как она делает подъем из положения лежа. В конце съемки она все-таки разговорилась, сидя в кофейне, и я получила 45-минутную речь о политике в Палестине, или в Панаме, или в Боснии. В этом была виновата я, вся политика Буша – моя вина. Я знала, что для шоу нужна комедийная ситуация, поэтому, выходя из кофейни, я купила ей пластикового ослика, которому сзади можно было вставить горящую сигарету и смотреть, как дым идет у него изо рта. Звезда взяла его и посмотрела на меня с выражением «Ты ничтожней червяка».
Это был последний раз, когда я брала у кого-то интервью. Когда я смотрела, как редакторы, спасая шоу, пытаются смонтировать одну стоящую фразу из интервью «Бен Стиллер в роли трупа» и «Жанна д’Арк/неназванная звезда», я поняла, что все кончено. Мне вежливо предложат попрощаться с профессией.
Спускаясь по эскалатору шоу-бизнеса, я в конце концов достигла его подвала, когда заключила с Ричардом Э. пакт о двойном самоубийстве путем создания шоу «Укус светской акулы» («Celebrity Shark Bait»). Надеюсь, вы его пропустили.
Подсказка: акулы не были светскими. Мы делали это за деньги и за шанс побывать в Кейптауне, поэтому перспективу плавания с большими белыми акулами мы отодвинули на задний план нашего сознания. Помимо нас, в этом шоу участвовала девушка (забыла ее имя) из какой-то мыльной оперы (забыла ее название), которая носила топы с очень глубоким вырезом, открывавшим ее белую, молочную