восемьдесят или, если очень повезёт, девяносто лет и так и не приблизиться ни на йоту к заветной цели!
О продаже души Бальтазар говорил сухо, словно речь велась о каких-то статистических данных для отчёта. Заметно было, что для демона этот ритуал никакой и не ритуал вовсе, а так – будничная работа, скучная рутина. И вместе с тем в голосе его ясно звучали нотки профессионального менеджера по продажам, который успешно втюхивает престарелым пенсионерам билеты на затяжной прыжок с парашютом или подержанные скейтборды мелким и крупным оптом.
– А потом? – облизав пересохшие губы, спросил Шура.
– А потом ничего не будет, молодой человек, – улыбнулся Бальтазар. – В назначенный час вы должны отойти в мир, как говорится, иной, чтобы я мог получить своё.
– Я говорю о душе. Что потом будет с ней?
– Да я уж понял, что о душе, а не о пирожках с повидлом, – ответил демон. – Душа будет принадлежать мне. То есть, формально она будет принадлежать мне с момента заключения сделки, но фактически я смогу получить её лишь после вашей физической смерти. Но не бойтесь, это не будет больно.
Бальтазар замолк, давая понять, что он закончил свой рекламный спич, и вопросительно посмотрел на художника.
– Я могу подумать? – помедлив, спросил тот.
– О, разумеется! Думайте, решайте. Когда решите – я снова приду к вам.
– Когда?
– Когда вы примете решение, Шура! Никаких ритуалов проводить не нужно. Когда вы решите – я буду знать об этом. Кстати, если ваше решение будет отрицательным – я и вовсе не явлюсь. Незачем людям лишний раз встречаться с нами, – осклабился демон.
– А моя душа… Она… – Ротозеев запнулся и затравленно посмотрел на Бальтазара. – Моя душа будет в Аду? Она будет гореть вечность?
Демон насмешливо покосился на художника и с едва сдерживаемым смешком ответил:
– А вам не всё ли равно тогда уже будет, друг мой? Что вы так о ней печётесь? Не вы ли говорили, что самое главное – прожить здесь и сейчас легко и вольготно, вкусив от жизни всё? Плевать на то, что будет потом! Да и вообще, будет ли это «потом»? Может, ничего и не будет, а? Но если и будет – что с того? Ну, искупают черти в раскалённом свинце вашу душу пару раз… Подумаешь, великое дело!
Шура нервно сглотнул, а его лоб покрылся испариной.
– Да не тряситесь вы так! Ну, честное слово, это я шутить так пытаюсь, да видно, не слишком хорошо выходит! – усмехнулся Бальтазар. – Я же говорил вам, что с юмором у нас не очень. Сами видите, что получается, когда я пытаюсь шутить. Ваша душа перейдёт ко мне на хранение, только и всего. И никаким пыткам она подвергаться не будет, это раз. А два – даже если кто-то и будет её мучить, то чувствовать вы ничего не будете. Как бы это вам понятнее объяснить… Душа – она нематериальна, она не чувствует ни боль, ни наслаждение. Как я уже говорил, представление людей об Аде несколько искажено, оно не совсем соответствует действительности.
Художник