как зовут то?
– Та Катей.
– Меня – Амалией. – Представилась незнакомка. – Так вот, Катенька, сейчас поставь эту водичку на плиту, а я, как только она закипит, и загляну к тебе.
Катерина совсем ослабела, ее мутило и, едва поставив ведра на плиту еще под утро растопленной печи, она вдруг почувствовала, что ноги подкашиваются, в глазах все расплывается, и лишь в голове промелькнуло: «…тока не проснулися бы эти бесенята… та не переполохалися, если совсем свалюся…», как она погрузилась в кромешную тьму.
Очнувшись, она увидела лицо склонившейся над ней новой знакомой, и зареванных старших, которые сидели у ее изголовья здесь же, на глиняном полу, и вдруг бурно чему-то возрадовались. «Поди, радехоньки, шо я очи-то разула. А че это я… разлеглася? Обморок, наверно, был…» – первое, что подумала она, придя в себя.
Поднимаясь с пола, Катерина несколько оживилась и робко обратилась к новой знакомой:
– Я долго тут… ну, лежала? Вы давно пришли?
– Давай-ка, Катенька, заварим эту травку с корешочками, – пропела Амалия мягким, так напоминающим маменькин, голоском.– Только мы их по отдельности… – продолжала она, развязывая тесемки на приятно пахнущих льняных мешочках, и, вынув содержимое, опустила его в кипящую воду.
– Так. Теперь ставь на стол корыто. Подготовила чистенькое ребенку?
– Та-а… вот… нашла тут кое-чиво… То, шо от старших пооставалося, – комкая застиранную пеленку, стыдливо промолвила Катерина. – Я ж не думала, шо… шо еще придётца… да еще так скоро…
– Ничего, давай, что есть. Воду чем набирать? Еще понадобится пузырек, Катенька, или просто бутылка. И столовую ложку подай.
Дальше Катерина, словно опытная операционная медицинская сестра, безупречно исполнявшая поручения хирурга, мгновенно реагировала на все, что ни велела ей делать Амалия.
– Окошко-то на восток смотрит? – спросила Амалия, и, не дожидаясь ответа, развернула принесенный с собой белоснежный ситцевый платок, вынула крошечную иконку со свечным огарком и установила на подоконнике:
– Господи, а имя-то?.. Как назвать то ее решила?
– Та не думала я еще… Она ж, наверна, все равно… э-э.. В общим, если выживет, тада и назову как-нибудь.
– Молитва до Боженьки, дочка, не дойдет без имени. Может, Машенькой назовешь? – пыталась помочь Амалия.
– Та, хоть Манькой, хоть Кланькой поминайте в своей молитве… – Иронично произнесла Катерина, устало отвернувшись, – а то вода вон скоро поостынет…
Амалия в молчании подошла к окошку, зажгла свечку и начала молиться. Затем, не прерывая молитвы, периодически крестясь, она ловко распеленала новорожденную, погрузила ее трижды в отвар травы, затем – кореньев, закапала несколько капель какого-то снадобья в уже начинавший розоветь ротик ребенка и бережно запеленала.
Лишь направляясь к выходу, Амалия вновь заговорила:
– Дышит или нет, проверяй с помощью перышка: