Эрих Мария Ремарк

Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)


Скачать книгу

не был фашистом.

      – Опять ты со своими дурацкими шуточками! А я и забыл совсем. В последний раз в Париже…

      – Стоп! – сказал я. – Только без воспоминаний!

      – Как хочешь. – Лахман немного поколебался, но потом жажда сообщения все же взяла верх. Он развернул еще один сверток. – Обломок смоковницы из Гефсиманского сада, из Иерусалима! Подлинный, со штемпелем и письменным подтверждением! Если уж это ее не размягчит, тогда что? – Он смотрел на меня умоляюще.

      Я с увлечением разглядывал вещицы.

      – И много это приносит? – полюбопытствовал я. – Ну, торговля всем этим?

      Лахман вдруг насторожился.

      – Ровно столько, чтобы не подохнуть с голода, а что? Или ты решил составить мне конкуренцию?

      – Да простое любопытство, Курт, и больше ничего.

      Он взглянул на часы.

      – В одиннадцать я должен за ней зайти. Ругай меня! – Он встал, поправил галстук и заковылял вверх по лестнице. Потом вдруг еще раз оглянулся. – Что я могу поделать? – жалобно простонал он. – Такой уж я страстный человек! Просто напасть какая-то! Вот увидишь, я когда-нибудь умру от этого! Но что еще остается?

      Я захлопнул свою грамматику и откинулся в кресле. С моего места хорошо просматривался кусок улицы. Дверь была раскрыта, должно быть, по причине жары, и свет фонаря над аркой входа проникал снаружи в холл, выхватывая из темноты угол стойки и утыкаясь в черный проем лестницы. В зеркале напротив повисла серая муть, тщетно силясь отливать серебром. Я бессмысленно на нее таращился. Красные плюшевые кресла казались сейчас, против света, почти фиолетовыми, и на какой-то миг мне вдруг почудилось, что пятна на них – это потеки запекшейся крови. Где же я видел все это? Кровь, запекшиеся пятна, небольшая комната, за окнами которой ослепительно рдеет закат, отчего все предметы в комнате стали как будто бесцветными и тонут в странной бесплотной дымке, где смешалось серое, черное, вот такое же темно-красное и фиолетовое. Скрюченные, окровавленные тела на полу и лицо за окном, которое внезапно отворачивается, отчего одну его половину разом высвечивают косые лучи закатного солнца, тогда как другая остается чернеть в тени. И высокий гнусавый голос, который скучливо произносит:

      – Продолжайте! Следующего берем!

      Быстро встав, я снова включил верхний свет. И только после этого огляделся. Тусклый желтоватый свет люстры засочился вниз, неохотно и скудно освещая кресла и плюшевую софу, все такие же аляповатые и бордовые. Нет, это не кровь. Я посмотрел в зеркало; в нем отражалась только стойка у входа – и ничего больше.

      – Нет, – громко сказал я. – Нет! Только не здесь!

      Я подошел к стойке. Стоявший за ней Мойков поднял на меня глаза.

      – Не хотите сыграть партию в шахматы?

      Я покачал головой.

      – Попозже. Хочу еще немного пройтись. На витрины поглазеть, на все это нью-йоркское освещение. В Европе в это время бывало темно, как в угольной шахте.

      Мойков взглянул на меня с сомнением.

      – Только не