Эрих Мария Ремарк

Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)


Скачать книгу

href="#n_8" type="note">[8] – Продавец показал на черный хлеб.

      Я кивнул.

      – И с огурцом. – Я ткнул в маринованный огурец.

      Продавец придвинул ко мне тарелку. Я уселся на высокий табурет возле стойки и принялся за еду. Я понятия не имел, что такое пастрами. Оказалось, это горячее консервированное мясо, очень вкусное. Все, что я ел в эти дни, было невероятно вкусно. К тому же я постоянно был голоден и ел с удовольствием. На острове Эллис вся еда имела какой-то странный привкус; поговаривали, что туда добавляют соду – для подавления полового инстинкта.

      Кроме меня, за стойкой сидела еще только очень хорошенькая девушка. Сидела так тихо, что казалось, лицо у нее из мрамора. Покрытые лаком волосы гладко облегали ее точеную головку египетского сфинкса. Она была сильно накрашена. В Париже я бы решил, что это проститутка; там только шлюхи так красятся.

      Мне вспомнился Хирш. Я был у него сегодня после обеда.

      – Тебе нужна женщина, – убеждал он меня. – И как можно скорее! Ты слишком долго был один. Лучше всего найди себе эмигрантку. Она тебя поймет. С ней ты сможешь разговаривать. Хочешь по-немецки, хочешь по-французски. Да и по-английски тоже. Одиночество – это болезнь, очень гордая и на редкость вредная. Мы с тобой свое отболели.

      – А американку? – спросил я.

      – Пока лучше не надо. Через несколько лет – может быть. Не добавляй себе лишних комплексов, у тебя своих достаточно.

      Я заказал себе еще и порцию шоколадного мороженого. Вошли двое гомосексуалистов с парой абрикосовых пуделей, купили сигарет и пирожных с кремом. Все-таки чудно, подумал я. Все ждут, что я стану прямо бросаться на женщин; а у меня и желания-то нет. Непривычный свет ночных улиц возбуждает меня куда больше.

      Я медленно побрел обратно к гостинице.

      – Ну что, не нашли? – поинтересовался Мойков.

      – Да я и не искал.

      – Тем лучше. Коли так, можно без помех сыграть тихую партию в шахматы. Или вы устали?

      Я покачал головой.

      – На свободе не так быстро устаешь.

      – Это кто как, – возразил Мойков. – Обычно эмигранты, прибыв сюда, прямо на глазах разваливаются и сутками только и знают, что спать. Должно быть, реакция организма на долгожданную безопасность. У вас нет?

      – Нет. По крайней мере, я ничего такого не чувствую.

      – Значит, еще накатит. Никуда не денетесь.

      – Ну и ладно.

      Мойков принес шахматы.

      – Лахман уже ушел? – спросил я.

      – Нет еще. По-прежнему наверху у своей ненаглядной.

      – Думаете, сегодня ему повезет?

      – С чего вдруг? Она потащит его ужинать вместе со своим мексиканцем, а он за всех заплатит. Он что, всегда такой был?

      – Он уверяет, что нет. Говорит, что приобрел этот комплекс вместе с хромотой.

      Мойков кивнул.

      – Может быть, – сказал он задумчиво. – Впрочем, мне все это безразлично. Вы даже представить не можете, сколько всего становится человеку безразлично в старости.

      – А вы давно здесь?

      – Двадцать лет.

      Краем глаза я заметил