было сплошь и рядом. Все так жили.
Мои родители тоже копили и в конце жизни купили подержанный «Москвич». Тесть и теща – чуть побогаче. Сначала у них тоже был старый автомобиль той же марки. А потом им дали «Ниву»! Тогда казалось: вот это машина! Помню, мы на ней впятером ездили Кавказ смотреть.
Понятно, что история живая. Сегодня ведь никто, если поцарапает свое авто, не пойдет умирать. А в то время это была такая роскошь. Повредил – инфаркт.
После такого яркого случая, зацепив читателя, можно переходить к обобщениям.
– Через 15 лет вы написали еще одну статью на похожую тему. Но теперь она называлась «Русское богатство». В ней есть явная перекличка с «Бедностью». Но присутствует и переосмысление…
– Обстановка изменилась. И тут уже речь не о том, какие мы бедные, а как проявляет себя народное богатство. Тогда – в момент краха СССР – анализировалась именно советская бедность и ее истоки. А во второй публикации более широко рассматривается, как люди наживают добро, как прирастает наше благосостояние и почему народ не приемлет богатства, которое внезапно свалилось на российских олигархов. Эта статья написана в другой обстановке. То же самое явление показано более широко и с иного ракурса. Здесь уже речь идет о расслоении общества, накоплении материальных благ и о том, что дурное богатство счастья никому не приносит. Может быть, я и сам изменился. Стал шире мыслить.
– Вы здесь, кстати, с собой прежним отчасти спорите: «Я наивно уповал: вот придет рыночная экономика, и все мы наконец-то разбогатеем. Попавшись мне на глаза через столько лет, эта статья заставила меня по-новому задуматься об истинных причинах бедности и богатства». А сегодня – спустя еще 12 лет – добавили бы что-то к этой теме?
– Дело не в бедности и богатстве, не в количестве денег. Всегда есть тот, у кого их больше. Дело в том, как мы ими пользуемся. С одной стороны, они могут быть обузой, а с другой – возможностью. Это очень сложный момент в моем восприятии. На каком-то этапе я понял, что мне неинтересно больше заниматься бизнесом. Больше двух десятков лет предпринимательская деятельность меня увлекала: открывались какие-то грани, строилось новое общество. Но и тогда главным было не заработать миллион, десять или сто. Я переехал в Воронеж, открыл независимые газеты, построил типографию, по-новому повернул жизнь. А потом наступил такой момент, когда перешел на другую ступень.
Я не стесняюсь говорить, что начинал с низов не только социальной лестницы, но и духовного развития. Был обычным человеком, который мало того что в деревне родился – еще и образования широкого не получил. Но в какой-то момент эту длинную лестницу Иакова преодолел.
Тогда как раз изменилось мое отношение к деньгам и собственному бизнесу. Написав первый роман, я понял, что мой друг Саша Купер прав: в сегодняшнем обществе ты можешь сочинить гениальную книгу, но, если у тебя нет денег, чтобы ее продвинуть и продать, она абсолютно никому не нужна. Это в советское