и приходил Григорий плакать. Он каялся, что не может забыть свою жену, свою Анну. Эта неразумная женщина все стоит у него перед глазами и зовет за собой.
–Что делать, батюшка?– рыдал Григорий у старца в ногах,– как мне избавиться от этого греха.
Отец Герасим гладил его высохшей рукой по голове, и приговаривал:
– Ничего не делай, Гриша, не бери в голову, Бог управит!
Как-то брат Пантелеймон, с которым они пилили и складывали дрова, спросил:
–Гриша, а почему тебя до сих пор не постригли?
–Не знаю,– ответил он, отвлекшись от работы.
–Так чего же ты молчишь? Заслужил уже, заработал!
–А что мне говорить, разве мне это решать?
–Ну, а кому ж? Что о тебе все помнить должны? Подай прошение в канцелярию монастыря.
Так он и сделал. Оформил прошение на адрес монастыря и отдал его старцу.
Отец Герасим посмотрел на поданную бумажку, и сказал:
–Ты считаешь, что готов стать монахом?
– Как благословите…
– Хорошо, я пошлю эту бумагу в монастырь, после того, как ты вернешься.
– Вернусь куда? Вы меня отправляете обратно в монастырь?
–Нет, ты пойдешь, обустроишь мою «дачку» в лесу. Переживешь там зиму, весну, лето, а осенью вернешься и поговорим.
Про дачку эту Григорий был уже наслышан. Братья говорили, что так отец Герасим называет место в дремучем лесу, которое никто, кроме него не видел и не посещал. На этой «дачке», если верить монастырским преданиям, отец Герасим и просветлился Духом так, что теперь все знает, и насквозь всех видит. Как услышал Григорий, что он его на «дачку» посылает, так и усомнился в прозорливости старца. Туда же только крепкого монаха можно посылать, почти святого, а от послушника Гриши еще «миром пахнет». Думает ли отец, что делает?
Испугался за свои мысли, и понял, что как бы там не было, хочешь быть монахом – нужно слушаться.
– Отец, как же я найду в лесу дом?
–Я дам тебе карту и навигатор, не заблудишься и в темноте.
–Ну, уж по темноте то я не пойду, выйду засветло.
Ох, эта человеческая самонадеянность! Григорий подошел к месту, где начинался лес, когда сумерки уже объяли все небо, и оно утратило яркие краски. Светящиеся табло навигатора указывало направление. Послушник потянулся к боковому карману рюкзака и с трудом вытащил мощный фонарик. Луч осветил чащу: заросли тонких изогнутых деревьев, кустов, и пожухлую листву, устилающую землю под ними. Он еще раз протянул руку к рюкзаку и достал топорик.
Фонарь надел на лоб, в левую руку взял навигатор, в правую топорик и шагнул в лес. Пробирался осторожно, ощупывая ногами неровности почвы, и прорубая себе путь через кустарник. Стало совсем темно, зато не беспокоил ветер. Григорию было даже жарко, он чувствовал, как сильно бьется сердце, отдаваясь глухими ударами в висках, как стекает по спине пот. Он дергался и подпрыгивал от каждого звука, скрипа собственных сапог, звука обломавшейся ветки, даже от собственного свистящего дыхания. Он старался не