сначала думайте, а потом говорите.
– Так я ведь… – начал было стажер и замолчал.
– Можете идти, – бросил инспектор. – На сегодня для вас заданий нет.
Через минуту он поднял взгляд и обнаружил, что Беркович по-прежнему стоит навытяжку перед столом, будто столб, врытый в землю.
– Я же сказал вам…
– Разрешите обратиться с просьбой, – безразличным голосом произнес стажер.
– С просьбой? – удивился инспектор. – Ну, чего же вы хотите?
– Не могли бы вы отправить меня вместе с сержантом Бродецки в Нью-Йорк для помощи в задержании Бен-Эзры?
Хутиэли открыл было рот, чтобы отправить стажера туда, где он, по мнению инспектора, должен был находиться, но подумал, что, пожалуй, идея не выглядит такой уж нелепой. Лучше, чтобы Бродецки был не один. Стажер никогда не видел Пистолета, но не узнать его по фотографии попросту невозможно. А заодно он не будет здесь маячить и портить настроение своим постным видом.
– Я отдам распоряжение, – сказал Хутиэли. – Ваши бумаги будут готовы через два часа…
– Этот парень, – докладывал неделю спустя сержант Бродецки после возвращения из Штатов, – исчез, как только мы вошли в здание аэропорта. Я решил, что расправлюсь с ним позднее, и пошел к стойкам регистрации французских компаний – до ближайшего рейса на Париж оставалось два часа… Пистолет не явился. Я пропустил еще два рейса, потом пришлось побегать, потому что одновременно регистрировались рейсы Пан-Ам и Эйр Франс…
– Больше надо было спортом заниматься, – мрачно бросил инспектор, – тогда бы и бегал быстрее.
– Когда Пистолет так и не явился, а между парижскими рейсами образовалось «окно», я попробовал отыскать этого… Берковича. И вы можете себе представить: захожу в полицейское отделение аэропорта, этот красавец сидит там, развалившись на стуле, а посреди комнаты под охраной двух полицейских – наш друг Пистолет собственной персоной!
– Представляю твою отвисшую челюсть, – сказал Хутиэли. – Черт меня побери, если я понимаю, какого черта этому стажеру пришло в голову проверять внутренние рейсы! Нет, я, конечно, знаю, что город с названием Париж есть и в Соединенных Штатах, и Санкт-Петербург тоже… Но мне бы никогда…
Он замолчал, потому что дверь раскрылась ровно настолько, чтобы в образовашуюся щель протиснулся стажер Беркович собственной персоной.
– Ронит нет на месте, – произнес Беркович извиняющимся тоном.
Хутиэли встал и, обойдя стол, подошел к стажеру и пожал ему руку. Пожатие Берковича оказалось на удивление твердым – именно таким, какого следовало ожидать от человека, хорошо знающего свое место в жизни.
– Полагаю, – сказал Хутиэли, – что вы еще тогда, сидя передо мной, уже догадались, что Пистолет вовсе не собирался в Европу. Именно поэтому вы и напрсились в помощники сержанту. Я прав?
– Да, – коротко ответил Беркович.
– Почему это вам пришло в голову, а? Я только что говорил сержанту, что