столу, да пара мамаш, важно наматывающих круги с колясками вокруг дома. Да эти две машины, стоящие около одного из подъездов и приехавшие непонятно к кому…
В машинах этих – было семь человек. Самых разных внешне, но кое-что их объединяло, что понятно было только наметанному глазу. Нарочитая небрежность в одежде, некая крученая театральность жестов, нервная, блатная дерганость, порывистость, постоянная готовность к рывку, И, конечно, партаки[19]… Под замызганными пиджаками и моднявыми джинсовыми куртками не видно, но пальцы, пальцы… «Отбыл срок звонком», «Отбыл срок за грабеж» и много чего еще можно было узнать, едва взглянув на руки этих людей. Но за руки в Советском союзе не сажают, не так ли, товарищи…
– Время… – сказал один из блатных, сидящий на правом переднем сидении чернявый блатарь лет тридцати. Со своей спадающей на глаза челкой и клетчатым пиджачком он работал под какого-то актера…
– Нишкни, Муха… – раздалось уверенное, с заднего сидения – не стучи копытами…
Муха, в ином случае уже подорвавшийся бы – не повел и ухом. Более того – он стерпел бы любое оскорбление и даже почти любое издевательство от развалившегося королем на заднем сидении можной «восьмеры» сухого, среднего роста очкарика. Муха был стремящимся[20] – отмотал всего один срок, и то по малолетке, но по серьезной статье – групповой разбой и тяжкие телесные, повлекшие смерть, целой компанией до смерти запинали мужика и забрали получку. А вот тот, кто сидел на заднем сидении один – такие как он, не могут терпеть соседей – уже носил погоны на плечах[21]…
– Рыба!
Выигравший дядек – лет шестьдесят, с неопрятной седой щетиной – победно посмотрел на соседей и партнеров по игре…
– Ну, ты и дашь, Виталич…
– А то…
– Вы его лапсердак[22] потрясите, юноша. Там небось – много чего припрятано…
– Виталий Семенович…
– Я шестьдесят три года как Виталий Семенович… – сказал лысоватый крепкий старик, выкладывающий на стол монету в пятнадцать копеек (играли по мелочи) – в машинах, у четвертого, кто?
Один из стариков надел старые, с замотанной синей изолентой дужкой очки, подслеповато всмотрелся.
– К Маринке, наверное. С третьего. У… блядища, кобели так и таскаются.
– Может, вызвать? Пускай проверят…
– Да ну… Связываться… Давай, мешай… а ты, Виталич, в стороне сиди. У тебя руки…
– Золотые…
– Угу. Того самого цвета.
А один из сидящих за столом мужчиков – он в этом дворе был всего чуть больше часа, но в компашку доминошников вписался как родной – подумал, что не все зависит от милиции. Хают милицию, хают… кому только не лень. А вот и в самом деле – оторвать задницу от скамейки, пойти и позвонить… нет. А ведь еще лет десять назад – пошли бы и позвонили. И в отделении… не отфутболили бы, как сейчас это бывает… приходится даже телефоны выборочно прослушивать и сверять с записями в журнале регистрации, чтобы выяснить сколько