парни и девушки, наделённые неиссякаемой энергией, с лицами, полными света и восторга, группировались в стайки и держались в сторонке. Последним появился начальник лесосплавной конторы Калегин. Он шёл твёрдой походкой, высокий и подтянутый, словно собрался выйти на борцовский ковёр.
– Здравия желаю, Степан Фёдорович! – поздоровался Калегин и протянул руку для приветствия.
– Здорово, Борис Александрович, – отозвался старик, отвечая на рукопожатие.
– Куда собрался? По городу прошвырнуться?
– Прошвырнуться могут позволить себе бездельники, а меня лето заставило, чепуховины разной запросило. В посёлке-то нашем, что в голодный год в амбаре, – мышей и тех нету.
– Полностью с тобой согласен, Степан Фёдорович. Не хочет разворачиваться ОРС, не выгодно ему.
– Выгодно, невыгодно, а о людях кто думать будет? Народ-то чей?
Калегин неопределённо пожал плечами:
– Советский, надо полагать. Везде и всюду об этом говорят.
– Вот-вот, советский. А ОРС чей? Тоже, стало быть, советский. Так почему, спрашивается, советский ОРС не заботится о советском человеке?
– Всё зависит от руководства, Степан Фёдорович. Каков начальник – такие и дела у него, – попытался замять разворачивающуюся дискуссию Калегин. Она не предвещала ничего хорошего для него.
Старик был глуховат и говорил громко. На них стали обращать внимание и оборачиваться. Степан не унимался:
– А если начальнику этому на человека наплевать? Что тогда надо делать? Гнать с работы в три шеи. Вот что.
Характер старика знали многие односельчане, уважали за прямолинейность. Сейчас все слушали его с любопытством.
– Хорошо, Степан Фёдорович, представится случай, поговорю с Толстобровом, обязательно. Я тебе обещаю. Попрошу организовать выездную торговлю.
– Достучись, Борис. А не то мы ему фамилию-то поменяем.
– Как это? Зачем? – удивился начальник лесосплавной конторы, заулыбавшись.
Стоящие неподалёку молодые люди прыснули от смеха.
– Потому как ему больше подходит другая.
– И какая же?
– Толстобрюх. Видел я его однажды. Истинный Толстобрюх. Куда только партийцы смотрят? Почему не скинут?
Утренняя разминка продолжалась, быть может, ещё некоторое время на радость окружающим, но в это время подошёл автобус. Молодёжь ринулась к дверям без промедления, визжа, и толкая друг друга. Народу собралось много, и не каждому было суждено уехать этим рейсом. Степан не стал состязаться с молодёжью, наблюдал за давкой со стороны. Потом, пожевав губами, произнёс про себя что-то и смачно сплюнул в сердцах. Посох был при нём всегда. Он взял его и, не дожидаясь, когда автобус отойдёт, отправился пешком. Дорогу в город Степан знал наощупь. Не один десяток лет петляет она среди густых зарослей ивняка и частокола ельников.
«Никому нет дела до посёлка, – рассуждал старик, ходко шагая по утоптанной тропинке. – Начальству что? У них «газики» да «Волги», в магазины