стекла с деревом кажется мне самым оглушающим звуком в мире.
Я протягиваю матери руку, на которой ещё чётко виден шрам, оставленный утюгом много лет назад.
– Что ж, – подытоживаю я, – твоя любовь никогда не давала мне забыть о тебе.
Мать едва заметно усмехается, как в тот день, когда меня забирали из дома социальные работники, достаёт из сумочки деньги, бросает их на столик и просто уходит.
– Была рада встрече, дорогая, – бросает она на ходу, и меньше чем через минуту хлопает входной дверью. Я остаюсь наедине со своей болью, снова.
В детстве, живя с матерью под одной крышей, я часто оставалась одна. Порой она не появлялась все выходные, а про праздники и говорить не стоит. Можно пересчитать по пальцам праздничные дни, когда она находилась дома.
Такой она была всегда – жажда свободы, независимости, развлечений. И никакого желания нянчиться с ребёнком, которого, по всей видимости, никогда не желала.
Я вспоминаю себя в семнадцать лет и понимаю, что я тоже не была бы готова к подобному. Хоть я и пошла в колледж только по наставлению брата, променять эти годы на бесконечные минуты воспитания я бы не смогла. Хотя едва ли я могу загадывать.
– Что-нибудь будете заказывать? – окликает меня бармен, и я пытаюсь выбросить из головы все воспоминания и размышления.
Долго смотрю на мужчину и пытаюсь понять, что может связывать мою мать с этим человеком. Она редко выбирала хороших мужчин. Нет, не то чтобы все они были неудачниками или что-то в этом роде. Наоборот, обычно все они были в той или иной мере успешными, при деньгах или связях, но, между тем, властными, напористыми, жестокими.
Однажды мать пришла домой с синяком на лице. Я никогда не задавала вопросов об этом, ведь знала, что не получу ответа, а только разозлю. Но где-то в глубине души я была рада, что кто-то смог дать ей отпор, что кто-то применил против неё её же оружие, сделал ей так же больно, как она делала мне день за днём. Вот так Шерил и сделала из меня отрицательного персонажа этой жизни.
– Я могу с Вами поговорить? – мой голос, кажется, звучит жалобно, жаль, что так.
Мужчина на секунду задумывается, а после кивает в знак согласия и садится за столик.
– Этан Хант, – произносит он спокойно, хотя ещё пять минут назад при разговоре с моей матерью он был явно раздражён.
– Лилиан Мерритт, – отвечаю я и не знаю, что ещё добавить. Вся эта ситуация кажется мне до ужаса странной.
– Я думал, ты носишь фамилию матери – Бэйли, – замечает Этан, а я непроизвольно вздрагиваю. За столько лет я отвыкла слышать эту фамилию и боялась её, словно она была проклята. – Ты замужем?
– Нет. К счастью, в моей жизни была другая, настоящая, мать, – поясняю я и мужчина утвердительно кивает. – Вы сказали странную фразу, словно Шерил сломала жизнь ещё одной девочке. Кто эта девочка? У моей матери есть вторая дочь?
Около минуты Этан молчит, переминая пальцы. Эта тема