на юридическом факультете Петербургского университета (1899–1904) началось стихийное приобщение молодого студента к модным тогда в молодежной среде либерально-демократическим ценностям при определенной симпатии вдобавок к неонародничеству, но зато стойкой неприязни к слишком «узкому», по его мнению, марксизму. Получив высшее юридическое образование, он вступил в столичную коллегию адвокатов. Переломным для Керенского стал 1905 год, когда он даже сделал неудачную попытку вступить в Боевую террористическую организацию партии эсеров, а в декабре 1905 – апреле 1906 г. его без достаточных оснований на несколько месяцев посадили в столичную тюрьму «Кресты». После этого с осени 1906 г. он начал выступать в качестве адвоката на судебных процессах политического характера, часто добиваясь оправдания некоторых подсудимых или смягчения их приговора. В конце же 1912 г. Керенский был избран депутатом IV Государственной думы от Поволжья и с тех пор стал профессиональным политиком.
В Думе он связал свою судьбу с маленькой (всего десять депутатов) крестьянской Трудовой группой и блокировался в основном с социал-демократами, включая большевиков, и с кадетами. Керенский резко и последовательно критиковал с трибуны Таврического дворца всю внутреннюю политику царизма. Эту линию он продолжил и в годы Первой мировой войны, соединяя безусловную преданность Родине с обличением близорукого нежелания власти идти на любые уступки обществу. Апогеем оппозиционной работы Керенского в Думе стала его речь там 15 февраля 1917 г. В ней он позволил себе дать депутатам (и не только им) совет применять к «нарушителям закона», включая главных деятелей царского режима, средства их «физического (!) устранения». Когда же ошеломленный такой дерзостью председатель Думы М.В. Родзянко поинтересовался у оратора, что он при этом имеет в виду, тот ответил: нужно поступать с ними так же, как во времена Древнего Рима небезызвестный Брут поступил с тираном Цезарем, убив его (в стенограмму заседания этот ответ Керенского, естественно, не вошел). Власти приняли решение арестовать за подобные слова оратора, но Родзянко доверительно сообщил ему, что депутаты его не выдадут. Заметим, что до начала Февральской революции оставалось тогда всего неделя, и это во многом определило поведение всех участников данного очень знаменательного исторического эпизода37.
Регулярно работал Керенский и вне Думы (поездки по стране, встречи с избирателями, связи с различными легальными организациями), вступив также еще в конце 1912 или в 1913 г. в масонское братство «Великий Восток народов России». Его членов объединял, помимо всего прочего, и обет молчания о том, чем они там занимались. По его собственным словам, все усилия масонов «были направлены на установление в России демократии на основе широких социальных реформ и федеративного государственного устройства», причем они считали, что монархия в стране к 1917 г. уже полностью обречена38. Сохранялись масонские связи Керенского и в 1917 г., как и возобновленные им со времени войны связи с эсерами, ставшими затем самой крупной социалистической партией в России.
На пороге Февральской революции