страной мировой войны в получении ею в случае победы в качестве военного приза Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы, а второй категорически отрицал это и выступал за всеобщий мир без аннексий и контрибуций. Острое столкновение министра иностранных дел Временного правительства Милюкова и министра юстиции Керенского заняло март и апрель и закончилось победой последнего. Керенский организовал внутри кабинета большой антимилюковский блок, включавший и премьера князя Г.Е. Львова, шантажировал своих коллег угрозой собственного выхода из правительства и немедленно воспользовался предоставившейся ему возможностью занять пост военного и морского министра вместо солидаризировавшегося с Милюковым А.И. Гучкова, ушедшего в самом конце апреля в отставку. Милюкову было предложено перейти в сложившейся ситуации на более «спокойный» пост руководителя делом народного просвещения, но он также предпочел отставку.
Очередной урок, преподанный Керенским весной 1917 г. правительству, Петросовету, социалистическим партиям и кадетам, а также более широкой общественности, состоял в том, что за март-апрель он вырос в достаточно крупного, очень активного, опасного для соперников и хорошо владеющего многими приемами политической борьбы бойца. Он интриговал, блефовал, угрожал, искусно разыгрывал обиду или даже отчаяние, а затем наносил короткий, но оказывавшийся часто решающим контрудар. Военным и морским министром Керенский стал в мае 1917 г. несколько неожиданно, но упускать саму шедшую в руки добычу было не в его характере. К тому же он очень быстро понял, что даже ослабевшая за время войны и особенно в 1917 г., но все еще достаточно мощная русская армия – это очень благодатный материал, который можно использовать и в своих личных целях, т.е. для укрепления своей власти.
Многое здесь было против такого сугубо штатского человека, как Керенский. Он не доверял генералам, а те, в свою очередь, нередко просто презирали нового военного министра и смеялись над ним. Сама армия была измотана войной, плохим боевым и материальным обеспечением и мечтала о скорейшем заключении мира. Существовала оборотная сторона и у совершенно неизбежного и безальтернативного после Февральской революции, но не имевшего еще прецедента процесса демократизации вооруженных сил. Речь идет о резком падении воинской дисциплины, утрате офицерским корпусом своего былого авторитета у солдат, а также о часто необоснованном понижении или, наоборот, повышении в чинах и должностях лиц командного состава. Характерно, что, несмотря на частичное сохранение в войсках прежнего культа Керенского, последний уже в мае – начале июня все чаще сталкивался с открытой грубостью и дерзостью военнослужащих, отказывавшихся подчиняться приказам нового министра.
Но Керенский, безусловно, рассчитывал, что ему поможет подготовленная при его участии и изданная в мае «Декларация прав солдата» (новый вариант мартовской «армейской конституции» – знаменитого приказа № 1 Петросовета, но уже