сперва должны, куда тебя, медведя необученного, на парад? Там строем нужно, не просто так, вот в Ярославле и подучат, – Воробей знал всё.
– Тогда давайте пирожков поедим, – не унимался здоровяк.
– Каких пирожков? – командир отделения подпрыгнул. – А закусывать чем будешь? Свой-то паёк умял, я таксисту отдал, пирожки на закусь, – тоном, не терпящим возражений, закончил Воробей.
Между тем суета и разговоры компании привлекли внимание сослуживцев, к ним потянулись с расспросами. Воробей по доброте, но с чувством превосходства, объяснял неопытным деревенским, как и, главное, где достать. Толпа жаждущих немедленно подкрепиться пирожками направилась к сержанту. Тот немного посомневался, но посмотрев на часы, дал добро
– Внимание, желающие купить пирожки сдают деньги командиру своего отделения, командиры закупают кому что нужно, на всё про всё двадцать минут.
Народ засуетился, мятые рубли и трёшки спешно переходили командирам, и те на скорости стартовали из воинского зала. В двадцать минут, похоже, уложились и, довольные, похваставшись перед сержантом пирожками, уселись на скамейки ждать дальше.
Долго ждать не пришлось, появился толстый майор-музыкант со вторым сержантом и скомандовал:
– На выход!
Оба начальника были в хорошем настроении, похоже, плотно поужинали, и не только котлетами. Маршевая рота вышла на перрон и после коротких переговоров майора с проводницей загрузилась в первый вагон. Воробей успел поинтересоваться, даже, скорее, самоутвердиться в своей осведомлённости:
– В Ярославль едем, тётенька?
– В Ярославль, племянничек, – хохотнула проводница.
Путь маршевой роты в музыкальные войска продолжался.
В поезде было хорошо, тепло и уютно, тем более, что рассадили призывников по десять человек в купе. Сэкономили на перевозке, или по каким-другим причинам, никого не интересовало, до Ярославля рукой подать, чего волноваться. Наиболее предусмотрительные, особенно из тех, кто до таксистов не добрался, заняли вторые и третьи полки. Кто к таксистам сбегал, забираться наверх не торопились, надо же ещё и выпить успеть, как там будет в армии, неизвестно.
Компания приятелей, благодаря шустрому Воробью, заняли отличные места у столика. Поезд тронулся, будущие музыканты начали доставать припасы, у кого что есть, открывать банки сухого пайка, кто съесть не успел и на водку не выменял, потихоньку, тайно откупоривать спиртное. С посудой было сложно, на всё купе нашлась одна ложка, одна кружка, но, главное, был нож, который, правда, тут же попросили соседи. Воробей был на разливе и, помня глоток Мишки Косарева величиной в пол-литра, ему хоть и плеснул первому, но совсем немного. А великан вдруг неожиданно заявил:
– Да я как-то к водке не очень, портвейну бы, или плодово-ягодного, а водка – гадость, не люблю я.
Волошину, водки тоже не хотелось, он, конечно, пил раньше, даже несколько раз, но тут был согласен с Косаревым, гадость ещё та, портвейн несравненно лучше.
– Вы