бледнея,
Ты ждешь,
Я за лицом слежу.
Да, лгать сегодня не сумею,
Сегодня правду расскажу!
Я, милая, люблю другую,
Она красивей и стройней,
И стягивает грудь тугую
Жакет изысканный на ней.
У ней в лице
Не много крови
И руки тонки и легки,
Зато —
В безвыходном подбровьи
Текут две темные реки.
Она – весельем не богата,
Но женской лаской —
Не бедна…
Под пышным золотом заката
Она красивой рождена!
У этой речки говорливой
Я песни новые пою.
И той,
Богатой и красивой
Я прежний пламень отдаю.
Нас время разделило низкой
Неумолимою межой:
Она, чужая,
Стала близкой,
А близкая —
Совсем чужой!..
Мне скажут:
«Стал ты у обрыва
И своего паденья ждешь!..»
И даже ты мои порывы
Перерожденьем назовешь.
Пусть будет так!..
Шумят дубравы,
Спокоен день,
Но тяжек путь…
Тот, кто устал, имеет право
У тихой речки отдохнуть.
Иду к реке,
Иду к обрыву,
И с этой мирной высоты
Бросаю звонкие на диво
И затаенные мечты.
За боль годов,
За все невзгоды,
Глухим сомнениям не быть!
Под этим мирным небосводом
Хочу смеяться и любить!
Опять закат зарею вышит…
Но я не тот,
И ты не та.
И старый ветер не колышет
Траву под веером куста.
В простор безвестный
И широкий
Несутся тени по кустам…
Прощай!
Зовет тебя далекий
Гудок к фабричным
Воротам.
Владимир Маяковский
Письмо к любимой Молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской Правды» в стихе по имени «Свидание»
Слышал —
вас Молчанов бросил,
будто
он
предпринял это,
видя,
что у вас
под осень
нет
«изячного» жакета.
На косынку
цвета синьки
смотрит он
и цедит еле:
– Что вы
ходите в косынке?
Да и…
мордой постарели?
Мне
пожалте
грудь тугую.
Ну,
а если
нету этаких…
Мы найдем себе другую
в разызысканной жакетке. —
Припомадясь
и прикрасясь,
эту
гадость
вливши в стих,
хочет
он
марксистский базис
под жакетку
подвести.
«За боль годов,
за