То, что делает меня. Ида Мартин

это он вам так срочно понадобился?

      – Да чего-то мы подумали-подумали и решили, что плохо там этот трупешник оставлять. Человек все-таки. Может, у него даже родственники есть. А Смурф, он – стукачок. В ментовку как домой ходит. На нариков, бегунков и тех, кто в розыске, стучит. Особенно на приезжих. Они на автовокзале с автобуса ссаживаются, а он тут как тут. За это полиция его самого не трогает, закрывает глаза на то, что наркотой промышляет. Вот мы и решили его попросить про покойника рассказать. Жаль только, что повешенного Жорика тоже снимут. Такой он классный.

      – Андрюша, – в комнату заглянула мама, – я там все на столе поставила. Пойду схожу в магазин.

      – Ну, мам, – примирительно сказал Тифон, – я сам попозже схожу.

      – Все. Пока.

      – Нет, правда, ты куда? – он вдруг забеспокоился и, вскочив, выбежал за ней в коридор. – Ты из-за того, что я поздно пришел? Ну, мам. Я сам все сделаю.

      Но дверь хлопнула, и он вернулся в комнату. Молча, с хмурым видом натянул майку и штаны, и мы пошли есть.

      Сырники были очень вкусные, горячие, с густой холодной сметаной. И после бесконечных овощей казались мне просто восхитительными. Но Тифон почти не ел, машинально ковырялся в тарелке, а потом вдруг спросил:

      – Слушай. А как она тебе об этом сказала?

      – Ты это о чем?

      – Ну, мать твоя, когда… – он замялся, подбирая слова. – Когда…

      – Вначале спросила, не возражаю ли я.

      – А ты чего?

      – А я сказал, что не возражаю.

      – Че, правда? Сам согласился? – поразился он.

      – Ну, я же не знал, что так получится. Думал, подружимся с ним.

      – Вот ты дурак.

      – Мне тринадцать было.

      – Без разницы. Как можно отдать свою собственную мать какому-то уроду? Значит, ты ее не любил.

      – Любил, конечно. Но она же взрослая, а я мелкий был. Что я мог сделать?

      – Да хоть сказать, что он тебе не нравится.

      – Ну а если представить, что у нее любовь и все такое?

      – Как я, по-твоему, должен это представить? – Тифон вдруг так распереживался, что вместо привычного румянца на скулах выступили красные пятна. – Все. Проехали эту тему.

      – Хорошо, – с радостью согласился я. Потому что мне тоже не нравилось не только обсуждать маму, но и то, как он завелся, и что вообще с ним стало происходить.

      Мы замолчали. Тифон смотрел в свою тарелку, а я в свою, краем глаза косясь на то, как он в задумчивости возит куском сырника.