она?
Я обернулся. Голос ее прозвучал кротко, и держалась она пристойнее.
– Очень нехорошо, – ответил я без обиняков. – А ты не можешь ухаживать за ней получше?
– Мне нужно работать, – сказала она. – Теперь, когда моя мать ничего не зарабатывает, наше положение стало очень тяжелым. Я просила кое-кого заглянуть к ней, но, видно, никто из них не заходил.
Я невнятно буркнул, слегка устыдившись, что не догадался о такой простой причине.
– Она выздоровеет?
– Судить еще рано. Я даю ране подсохнуть, потом снова ее забинтую. Боюсь, у нее растет жар. Возможно, все обойдется, но это меня тревожит. Проверяй каждые полчаса, не усиливается ли лихорадка. И, как ни странно, хорошенько ее укрывай.
Она кивнула, как будто поняла, хотя этого никак быть не могло.
– Видишь ли, – сказал я снисходительно, – жар лечат либо усиливанием, либо противостоянием. Усиливание доводит недуг до предела и вычищает его, освободив больного от причины. Противостояние препятствует ему и ищет восстановить естественную гармонию тела. Таким образом, жару можно противостоять, прикладывая к больной лед и обтирая ее холодной водой, либо ее следует укутать хорошенько. Я выбираю второе, так как она очень ослабела и более сильное лечение может ее убить, прежде чем подействует.
Она наклонилась и старательно укутала свою мать, а потом с нежданной нежностью пригладила ее волосы.
– Я как раз сама хотела это сделать, – сказала она.
– А теперь ты имеешь на это мое одобрение.
– Да, я поистине счастливица, – сказала она, посмотрела на меня и уловила подозрение в моем ответном взгляде. – Простите меня, сударь. Я и не думала вам грубить. Матушка рассказала мне, как умело и с каким тщанием вы занимались с ней, и мы обе глубоко вам благодарны. Я искренне прошу прощения за мои дерзкие слова. Я очень боялась за нее и была угнетена тем, как со мной обошлись в кофейне.
Я махнул рукой, странно тронутый ее виноватым тоном.
– Ничего, ничего. Но кто тот, с кем ты говорила?
– Одно время я работала у него, – сказала она, все еще не отводя глаз от матери, – и всегда была добросовестной и старательной. И думаю, я заслужила лучшего обращения.
Она посмотрела на меня и улыбнулась с такой кротостью, что я почувствовал, как мое сердце тает.
– Но, видимо, друзья нас отвергают, а незнакомые люди спасают. И я еще раз благодарю вас, сударь.
– Не на чем. Но только не жди чудес.
Одно мгновение мы оказались у черты иной, большей близости – эта странная девушка и я, но мгновение умчалось столь же внезапно, как и возникло. Она поколебалась, прежде чем заговорить… и уже было поздно. Теперь мы оба постарались восстановить подобающие отношения и встали.
– Я буду молиться о чуде, хотя и не заслуживаю его, – сказала она. – Вы придете еще?
– Завтра, если сумею. А если ей станет хуже, поищи меня у мистера Бойля. Ну а теперь о плате, –