чтобы потом для смеха выложить свое видео в Интернет. Он был истинным актером, откровенно попирающим социальные стереотипы, и активно противостоял этим устоям в общественных местах с помощью физиологических функций своего тела. Он бросал вызов окружающим, вынуждая их подвергать сомнению искусственные преграды, которые мы выстраиваем между собой и своим организмом. Он не оправдывал ожиданий. Он жертвовал собой, ставя на кон все. Он творил искусство.
Кроме того, давайте признаемся, что пуки всегда смешат. Даже членов приемной комиссии.
Я подъехал к дому Наны Бетси и вошел внутрь. Около входа стоит включенный ноутбук, и на экране мелькают кадры из видео Блейка. Так что посреди мрачного гула голосов из колонок ноутбука время от времени слышатся громкие трели кишечных газов, вслед за которыми раздаются смешки в небольших группах людей, поочередно собирающихся около ноутбука.
Фотография Блейка, стоявшая на крышке гроба, перекочевала на журнальный столик. В доме тепло, как бывает, когда в замкнутом пространстве собирается множество людей. Пахнет едой, лосьоном после бритья и духами, которые люди обычно получают в подарок от внуков.
Я на мгновение останавливаюсь посреди гостиной, не зная, что делать дальше. Никто не обращает на меня внимания. На меня вдруг накатывает такая мощная волна вины, что я ощущаю, как ноги начинают мелко дрожать. Ты наполнил этот дом скорбью. Эта беда случилась из-за тебя. Возникает чувство, будто все взгляды прикованы ко мне, хотя никому нет до меня дела.
Я замечаю Нану Бетси в кухне – она разговаривает со своими братьями. Наши взгляды встречаются, и она жестом приглашает меня войти. Я вхожу, и Нана Бетси, не прерывая разговора, указывает мне на примыкающую к кухне столовую, где на столе громоздятся дымящиеся мультиварки, кастрюли и одноразовые алюминиевые сковородки. Холодный жареный цыпленок из магазина. Помятая кастрюля, доверху набитая солеными галетами «Риц». Листья репы с ломтями окорока. Маленькие копченые сосиски, плавающие в соусе барбекю. Макароны с сыром с запеченной золотистой корочкой.
Странно, что это самое большое, на что мы способны. У нас даже нет особых ритуальных макарон с сыром, чтобы отметить чей-то уход из этого мира. У нас лишь обычная еда, которой мама кормит тебя каждый день, когда не умирает кто-то из любимых людей.
Я кое-как накладываю еду на бумажную тарелку, беру чистую пластиковую вилку и красный пластиковый стаканчик со сладким чаем и нахожу свободный уголок в гостиной. Кушетка и большинство стульев уже заняты, поэтому я устраиваюсь на пуфе и принимаюсь за еду, стараясь сделаться невидимым, а стаканчик с чаем осторожно ставлю на ковер. В горле у меня пересохло, и я с трудом проглатываю каждый кусок. Хотя я ужасно голоден, мое тело дает понять, что я этого не заслуживаю. Кроме того, в голове постоянно прокручивается разговор с Дарреном и от этого становится только хуже.
Люди натыкаются друг на друга в тесноте помещения, словно рыбы в аквариуме. На мужчинах помятые, плохо сидящие