строка появилась на всех табло и ЧЛВ с экранами после 8 апреля – по распоряжению Пеца. Без расшифровки – тоже по его воле и с молчаливого согласия других ведущих исследователей. Кто знает, пусть знает, а прочих смущать ни к чему.
Знать же следовало, что N – число шторм-циклов миропроявления в МВ.
От самого начала своего оно, разумеется, неизвестно; эта неведомая составляющая выделена как N0. Ясно, что это было громадное число, намного больше записанного цифрами количества шторм-циклов от таращанского контакта, от 10 часов 40 минут памятного 2 октября прошлого года, когда Шар завис над городом и начал опускаться. Это число подсчитали, беря по 5 соток в среднем на каждый цикл; конечно, оно было неточным. Но куда важнее – психологически и познавательно – было то, что оно росло: на двадцать шторм-циклов каждую земную секунду.
Для не знавших о динамично живущей Вселенной в Шаре, не видевших это – такое действительно было не в подъем уму.
(Даже для знакомых с фактами астрофизики. Ведь в них только-только осознался процесс расширения Вселенной как единственный акт, в котором она то ли разлетится вовсе, то ли потом в гравитационном коллапсе сожмется в точку. А здесь, над головами, такое расширение было лишь стадией в каждой из множества пульсаций, творящих миры. Только индусы в своей утратившей научную четкость космогонии знали это.)
Дробные числа дней украсили табло по настоянию Любарского. Этому предшествовал разговор его с Пецем; официальный, не за чаем, в кабинете директора – двух должностных лиц и ученых.
– Валерьян Вениаминоич, если вводить в табло времен – пусть неявно – присутствие Вселенных, так не одной МВ, а обеих. Нашей тоже.
– Это как? – не понял тот.
– Очень просто, указывать время по-настоящему. По-вселенски.
– А разве мы не так указываем?
– Конечно нет. Минуты какие-то, часы, секунды… месяцы вот тоже. Все это провинциально, местечково – если не сказать, пещерно. Год есть оборот Земли вокруг Солнца, строгая величина. Сутки – оборот Земли в своем вращении, тоже строгая величина. Это подлинные часы, других не нужно. Они ведут вселенский счет.
– Так-то оно так, да больно это крупно…
– Ничего не крупно, существуют дроби. Есть компьютеры и микрокалькуляторы… в ваших и моих ЧЛВ, между прочим, они есть.
– Так ведь и они считают в часах-минутах-секундах.
– Ах, ну потому и считают, что традиция тысячелетняя. И месяц июль от Юлия Цезаря, и август от Октавиана Августа, и двенадцатеричный счет от тех времен… Ну, представьте, что мы – нынешние, вооруженные точным астрономическим знанием, приборами электронного счета, – перебрались на другую планету типа Земли, обживаем ее. Нужно нам Новый год отмечать со сдвигом на девять суток после реального новогодия, зимнего солнцеворота? А если по православному, так еще на две недели позже. Конечно нет. Все это реликты недостаточного знания. Нужны ли нам «часы», – Варфоломей Дормидонтович интонацией, как кавычками, пометил это слово, – которых в сутках почему-то двадцать четыре, а не десять и не сто; «минуты», которых в часе опять-таки не сто, а шестьдесят… «секунды» те же?.. В иных мерах такого безобразия не осталось. В метре тысяча миллиметров,