я отвечаю, что опасности не вижу.
Фактически речь шла о серьезном взаимопонимании, которое я хотел закрепить. Вот мои слова:
– В Азии, в Тихоокеанском регионе Советский Союз никак не собирается подрывать чьи-то интересы, в том числе интересы США. Мы признаем значение этого региона для вашей страны, для Запада. Никаких скрытых намерений, ничего, кроме желания взаимодействовать и налаживать сотрудничество со странами региона, у нас не было и нет.
– Это отвечает и моим представлениям, – завершил тему Буш, когда мы уже подъезжали к аэродрому.
На этот разговор мы часто ссылались впоследствии, когда Буш уже стал президентом. Я высоко оценил это признание вице-президента, сделанное в такой момент – на переломе советско-американских отношений. И был откровенен с ним, с полной ответственностью вел доверительный диалог впоследствии, что, по-моему, имело огромное значение для наших стран, для мировой политики.
Когда мы встретились вновь во время моего приезда в Нью-Йорк в ООН в декабре 1988 года и он уже был избран, а президент Рейган завершал свою миссию, я сказал в его присутствии, что хорошо запомнил беседу с вице-президентом Бушем в автомобиле и ценю масштаб наших тогдашних размышлений, доверительность и приверженность начатому при Рейгане. Буш реагировал соответственно и подтвердил сказанное тогда.
На пути к московскому саммиту
Итак, второй срок президентских полномочий Рональда Рейгана приближался к концу. Президент заканчивал свою миссию совсем не так, как начинал ее. Время от времени он срывался на антикоммунистическую риторику, но спрос на нее явно падал. Опросы общественного мнения показывали, что американцы оценивают договор по РСМД и новый характер отношений между нашими странами очень высоко, и все, что удалось противникам договора – несколько затянуть его ратификацию (в итоге проголосовать против решились всего пять сенаторов из 100!). Но я считал, что процесс демонтажа наследия холодной войны надо ускорить. Самым реальным шагом в этом направлении было бы подписание договора о 50-процентном сокращении стратегических наступательных вооружений. Мы знали, что этого хотел и Рональд Рейган. Началась подготовка к его визиту в Советский Союз.
В конце февраля в Москву приехал Джордж Шульц. Эта встреча была важной для меня. Госсекретарь подтвердил, что президент стремится к подписанию договора по СНВ до истечения срока своих полномочий, лучше всего – во время визита в Москву. Но уже в ходе беседы, и особенно в последующие месяцы я почувствовал, что руки у госсекретаря, да и у президента не свободны. Это сказалось прежде всего при обсуждении проблемы ПРО. В совместном заявлении, принятом в Вашингтоне, наши страны подтвердили взаимосвязь СНВ и ПРО и приверженность соблюдению Договора по ПРО «в том виде, как он был подписан и ратифицирован». Мы настаивали на том, что это положение должно найти отражение в новом договоре СНВ. Сам текст договора был уже в значительной степени готов – по оценкам экспертов, на 95 процентов. Но то и дело возникали