к своим. Если немцы придут, то тебя сразу убьют!» – «А ты с мамой?» – «Нас немцы не тронут. Я у них был два года в плену, хорошо их знаю. Простых людей они убивать не станут». Я в отпуск поехал без оружия, свой табельный пистолет «ТТ» оставил в сейфе, в отделе, но дома у меня хранились в тайнике еще два пистолета. Я взял оружие, свое кожаное пальто, еще какие-то вещи. А потом забрал родителей из дома и повел их на вокзал. На путях «стоял под парами» эшелон для желающих эвакуироваться. Посадил родителей в вагон. Дикой паники еще не наблюдалось. А партийный, советский и комсомольский актив Шяуляя должен был уехать на восток в автобусах, и с ними намеревались отправиться в эвакуацию моя сестра Рахель и брат Песах. А самый младший брат Ицхак находился в это время в пионерском лагере под Палангой. Другой брат, Яков, работал хозяйственником, вольнонаемным в армейском госпитале рядом с Шяуляем. Я простился с родителями в вагоне, вышел на пути и успел заскочить в последний поезд, шедший из Шяуляя в сторону границы, на Тельшай. И больше мне не довелось увидеть своих родных… Выжил только брат Яков.
Почему? Ведь ваши родители уже находились по дороге на восток.
В 1945 году я узнал о судьбах своих родных. Никакой поезд на восток из Шяуляя двадцать второго июня так и не ушел. Оказывается, кто-то из русских заместителей местного начальства позвонил «наверх» и сообщил: «Разводят панику! Пораженческие настроения!» Сразу прибыл отряд армейских «особистов», и людям приказали выйти из вагонов и вернуться по домам. Была отменена и эвакуация партактива. Моего товарища по тюрьме, начальника городского отдела НКВД Мацкявичуса сняли с должности и хотели отдать под суд, с формулировкой «За паникерство». (Он после этого случая так и не вернулся на службу в органы, после войны работал председателем колхоза и стал Героем Социалистического Труда.) Одним словом, никому из Шяуляя выехать не дали! Мои родители были потом убиты литовскими полицаями в гетто. Младший брат так и не выбрался из-под Паланги, и обстоятельства его гибели точно неизвестны. А сестра Рахель и брат Песах погибли при попытке уйти через Латвию в сторону России. Литовцы их застрелили.
До Тельшая в то утро вы добрались?
Нет. Наш поезд разбомбили в щепки возле местечка Тришкай. После этой бомбежки я открыл секретный пакет – «мобилизационный план», который для всех сотрудников отдела составил Морозов еще за месяц до войны. В нем указывалось место сбора сотрудников на случай начала боевых действий. И я понял, что «точка рандеву» находится совсем рядом с этим местечком. Пошел в Тришкай, на МТС, взял там лошадь без седла и на ней поскакал на место предполагаемого сбора. На западе гремела канонада, над головой постоянно проносились немецкие эскадрильи. К вечеру в лес стали подходить от границы работники НКВД и пограничники. Многие – уже израненные, в крови и в оборванном обмундировании, с немецкими трофейными автоматами и винтовками. А я – в кожаном пальто без петлиц, в новенькой гимнастерке и хромовых сапогах. Контраст был сильным. И мы стали