и 654 рубля денег – значительная сумма. Фамилия бандита была Лукин, и за свои подвиги он угодил на виселицу. Так Мойсеенко присвоил себе деньги и часы казненного! Или, например, надзиратель Фиников случайно выяснил, что крестьянин Николай Романов нашел на улице крупный бриллиант. Он отобрал камень и передал Мойсеенко. Тот взял, а объявление в газете о находке давать запретил. Так и осталась лежать вещь большой ценности на квартире у начальника сыскной полиции.
Кроме того, он регулярно «выигрывал» в определенных клубах по несколько тысяч – это была замаскированная взятка. Однако этих денег проходимцу не хватало, и он создал систему поборов с крупных мошенников. Тут-то в Москве и начался разгул преступности. Особенно участились железнодорожные кражи. Безнаказанность-то полная, воруй смело, только делись с сыскными. Шайка Жуковых-Шестакова пользовалась особым покровительством того же Соллогуба, он часто бывал у них дома и пьянствовал с ворами.
Или история с притоном на Большой Дмитровке. Его держали отставной мичман Оленин, содержатель публичных домов Макареско, шулер князь Урусов, нечистый на руку поверенный Баженов и два беглых арестанта, спокойно жившие в Москве под чужими фамилиями. Раз в месяц они платили полиции пять тысяч рублей и в ус не дули. В притоне обыгрывали простаков на большие суммы, а иных спаивали и обворовывали. Кое-кто даже пропал бесследно; Бишовец подозревал, что это были убийства.
Владимир Ерофеевич стал заниматься железнодорожными кражами, когда их поручили Стефанову. Следователь Двадцать восьмого участка Бухман завел около трехсот дел, а Мойсеенко не провел по ним ни одного дознания. Точно так же он игнорировал, например, жалобы комитета Московской скотопромышленной и мясной биржи. Тот требовал прекратить кражи мясных продуктов. С городских боен мясо развозили по лавкам, но в пути оно пропадало. Торговцы несли огромные убытки, страховые компании отказывались страховать закупки. Сыскная полиция не сделала ровным счетом ничего. Прокурор Арнольд с огромным трудом заставил наконец Мойсеенко открыть одно дознание о кражах на Московско-Казанской дороге. На свою беду, тот поручил дело Стефанову, который в три месяца его и распутал. Арестовал с поличным и воров, и скупщиков, нашел похищенные товары. В итоге сыщика вынудили подать в отставку «по домашним обстоятельствам», а воры вышли на свободу. Бишовец, когда его начальника выгнали, понял, что ему служить тоже не дадут. Он оставил должность и теперь искал, куда устроиться. Предложение помочь комиссии Лыкова пришлось ему по душе.
В результате переговоров Стефанова со своими бывшими сослуживцами помочь ему согласились все восемь порядочных. Это были опытные люди, толковые сыскные надзиратели. Их всех воротило от устоявшихся порядков. С такой поддержкой комиссия могла начать действовать.
Надзиратели сообщили немало интересного о положении дел в Москве. Ревизия Дьяченко, посланная Департаментом полиции, была лишь первой ласточкой.