через плечо рушником. На хорошего сукна скатерти были расставлены закуски, жбаны с пивом и медом, а по середке совсем уж боярская еда. Средних размеров лебедь с перьями и моченым пошлым яблоком в оранжевом клюве. Битяговский поспешал, ел и говорил одновременно.
– Жить вас у батюшки Огурца определим. Он вдовый. Ни вам стесняться, ни ему бояться нечего.
– Для охраны нас оставляешь? – спросил Каракут.
Битяговский помедлил.
– Дело важное…Нужно к правителю злоумышленника доставить.
Рыбка расправился с печеной курицей и принялся за чьи-то почки. Он сгреб их с края стола, куда их поставил для себя Мишка Качалов.
– Что за тать?
– Андрюшка Молчанов. Колдун Нагих. На правителя и семью его драгоценную порчу наводил. – дьяк помедлил и добавил давно в душе носимое.
– Бояре грызутся и лаются между собой. Один урон. Я знаю. Все видал. Где мы только с матушкой не служили.
Жена дьяка как-будто только ждала возможности вступить в разговор. Женщиной она была иконного вида с тонкими чертами и большими спокойными глазами. Без смирения, но с твердостью необыкновенной.
– Воронеж. – поделилась она воспоминаниями. – Страшнее места не видала. Даже Астрахань не так. Пусть там и персы в халатах вместо людей. Ни каши, ни щец. Одна белуга да осетр, рыбка превонючая. А как татарва из степи приползет всем табором. Хошь не хошь в осаду садись, от стрелок их горючих отбиваться и арбузами солеными животы набивать. Жуть. Тьма египетская.. И все одно не Воронеж.
Битяговский запер этот словесный поток, на свою колею обихоженную свернул.
– Царь Иван вот где семьи боярские держал. На нас дьяков да людишек дворовых опирался. Тогда порядок был.
Каракут встретил взгляд Битяговского и доверился. Сказал потаенное.
– После Ивана полстраны в запустеньи. Бурьян и руины. Новгород, Тверь казнил. Хуже Мамая.
Битяговский отставил пиво. Сказал убежденно.
– Нет его в том вины….Признаться…Что же…Иногда….А теперь так думаю. Нет вины, коли палки в колеса. Теперь что? Лучше? Я дьяк царский и не знаю как поезд в Москву отправить. Дойдет ли? Не от разбойников стерегусь. От родни царской. Тьфу ты! Нагие на меня зуб точат, а меня правитель поставил казной ведать, что на их завод государь определил.
Поп Огурец тихо подхватил.
–В осиное гнездо. Чистый свет. В осиное гнездо.
Битяговский продолжал.
– Не было бы меня…Что? Все по ветру пустили бы или измену затеяли потаенную. Куда Москве без дьяка? Никуда.
Каракут не согласился.
– Сибирь без всякого дьяка взяли. С бою люди вольные.
– С бою? А чтобы вы с ней этой Сибирью делать стали бы? Где Ермак ваш, люди вольные? Убил его Кучум. Кабы не Трубецкой воевода с дьяками и пушками видали бы вы эту Сибирь как собственный Зад Задыч. Извиняй матушка, прости батюшка. Мы дьяки– служилый народ. Мы хребет державы. Пока нас не переломишь, Москве царством государством слыть.
Посреди молчания Рыбка крякнул.
–Выпить-то уже можно? Иссушил словесами…Ух ты. Что это? –казак смотрел в кубок.
– Аквавита.