услышал Сусанну невысокий чернобородый мужичок в сермяге99, кой словоохотливо продолжал:
– На торгу с ярыжкой полаялся. Двинул ему в ухо – и тот копыта кверху, едва Богу душу не отдал. А парнище из кузнецов, кулаки пудовые, на потеху людям подковы разгибает и цепи рвет. Силен, детинушка!
Мужичок рассказывал о «лиходее» с похвальной улыбкой.
– А вы, мню, не ростовцы. Никак из дальней деревеньки притащились.
– Как угадал-то? – полюбопытствовала Настенка.
– Э-э, милушка. Годок, другой поживешь в Ростове, и всех в лицо будешь ведать. Это те не Москва-матушка. Чай, прикупить чего удумали? Могу совет дать. На торгу деньга проказлива, оплошного бьет. Коль есть денежка, ступай за мной.
Глаза у мужичка лукавые, с хитринкой.
– Шел бы ты, мил человек, – нахмурился Иванка. – Без тебя обойдемся.
Мужичок хмыкнул:
– Ну, да Бог с вами. Вам на торжок, а мне в кабачок.
– Шебутной, – улыбнулась Сусанна.
– А мне Слота сказывал, что все ростовские мужики шебутные, – молвил Иванка.
Ни Сусанна, ни Иванка никогда не бывали в Ростове, но хозяин торговой подводы, с коим они распрощались в начале слободы, уведомил:
– Зрите златые маковки храма? То – Успенский собор, а неподалеку от него покои владыки. Туда и ступайте. А мне надобно к одному посадскому человеку завернуть.
Шагая слободой, Иванка примечал курные избенки, и за каждой – огород, засеянный луком, чесноком, редькой, хреном, огурцами, репой и хмелем. Дивился на изобилие чеснока и лука, ибо, где бы они ранее не жили, такой большой доли в огородах не видели. Не зря, выходит, в народе, когда рассказывают про сей город, посмеиваются: «У нас-то в Ростове, чесноку-ти, луку-ти!».
Дивился Иванка и на изобилие церквей, их гораздо больше, чем в Ярославле. Недаром епархия издревле обосновалась в Ростове, поглотив в себя и Ярославль и Углич. «Ездил черт в Ростов, да напугался крестов». Воистину! Куда ни глянь – храм.
Каждая слобода на посаде имела церковь, все они были деревянные, клетского типа, наиболее нехитрого в возведении, и только в Никольской и Варницкой слободах стояли более нарядные церкви шатрового типа. Поблизости с некоторыми церквами стояли «трапезы теплые» – большие избы для зимних общих собраний – «десятин». Все «десятины», а их было в городе семь, носили названия церквей. Улицы на посаде назывались Воеводская, Проезжая, Пробойная, Мостовая, Абакина, а слободы Сокольничья, Рыболовская, Ямщицкая, Кузнецкая, Пищальная, Ладанная, Сторожевая, Никольская, Луговая.
Хозяин подводы дорогой рассказывал:
– Церквей в Ростове – тьма тьмущая. Даже на реке Ишне, что в трех верстах от города, церквушку срубили. Известное местечко. Там деревушка Богослово на берегу, и храм тем именем назван100.
– Чем же местечко известное?
– А тем, паря, что через реку проходит дорога из стольного града в Ростов, Ярославль, Вологду и Архангельск. До самого Белого