вяло переговариваясь, пытались придать комнате жилой вид. Не заострив особо внимания на этом факте, я тихонько взбежала по боковой лестнице на третий этаж, унося в карманах платья тёплые лепёшки, приличный кусок запечённого окорока и пару яблок, и собираясь устроить себе королевское пиршество.
Как все одинокие дети, растущие без братьев или сестёр, я обращала мало внимания на окружающих меня людей и имела в запасе сотни игр, для которых не требовалось более одного участника.
В залах отцовского дома, служившего ареной для моих фантазий, происходили доблестные сражения, пышные королевские приёмы и ристалища благородных рыцарей, совершающих подвиги во имя Прекрасной Дамы. Но самой-пресамой моей любимой забавой была игра в призрака.
Играла я в неё нечасто, опасаясь потерять то щекочущее чувство, ради которого всё действо и затевалось. Забава эта требовала полного сосредоточения на собственных ощущениях и полной же тишины, которая всегда царила на третьем этаже восточного крыла Хиддэн-мэнор. Даже с любимой Элизабет я не смогла разделить это сладкое и пугающее переживание, не смогла найти нужных слов, чтобы поведать ей об этой необычной игре. К тому же меня останавливала мысль, что кузина вряд ли одобрит подобное развлечение и может счесть его неприличным.
Собираясь играть в призрака, надлежало встать на середину зала и запрокинуть голову назад, пристально вглядываясь в затейливую роспись на сводчатом потолке. Смотреть приходилось долго, пока в голове не поднимался лёгкий шум, а шея не начинала ныть. После этого нужно было как можно медленнее прикрыть глаза, но так, чтобы узор потолка продолжал видеться сквозь сомкнутые веки, и ни на минуту не ослаблять внимание, путешествуя взглядом по каждому отрезку полустёршейся росписи. В какой-то момент начинало казаться, что мои глаза по-прежнему открыты, а руки и ноги становятся невесомыми и движутся вверх. Множество раз я испытывала сладкое и тягучее ощущение парения в пустоте, чувствуя, что поднимаюсь над полом, возносясь к потолку и становясь бесплотным духом.
Всецело погрузившись в игру, я не сразу услышала шаги няни Бейкер, знавшей почти все мои укромные места для игр. К этому времени я уже успела позабыть об утреннем разговоре с матерью и загадочных гостях, которые должны были посетить нас.
– Попомните мои слова, мисс, отправят вас в пансион, – пропыхтела, отдуваясь, няня Бейкер, недовольная тем, что ей пришлось искать меня по всему дому. – Отправят и домой забирать не будут, чтобы вы научились себя вести, как следует воспитанной леди.
От неожиданности я вздрогнула и на миг представила подобную перспективу, но последующие слова няни потрясли меня ещё больше.
– Прибыли гости, и ваша матушка хочет, чтобы вы спустились к ней и помогли за чайным столом.
Никогда ещё на моей памяти наш дом не посещал никто, кроме тётушки Мод и кузины Элизабет, и желание матери видеть меня рядом с собой в этот момент наполнило мою душу ликованием. Пребывая