за дверью. Наконец Грир встряхнулся и вышел из состояния транса.
– Конечно, почему бы и нет? У нас перерыв. Заходи. – И, откинув щеколду, Грир открыл дверь. – Это Николай Левертов, братья.
Под прицелом любопытных взглядов Николай проскользнул внутрь. На нем были палевые брюки и рубашка и пиджак персикового цвета, свободно накинутый на плечи. Зрачки были прикрыты дымчатыми линзами, а под самым кадыком болталось золотое распятие на тоненькой цепочке. Айк понял, что он был одет как какой-нибудь итальянский киномагнат, только феллиниевской шляпы не хватало.
– Джентльмены, надеюсь, вы простите мое неуместное вторжение – привет, Исаак, правда, я классно выгляжу? – просто я не знал, как еще можно застать вас всех вместе.
– Ну так ты нас застал, – откликнулся Норман Вонг. – Что дальше? – Норману не понравилось, что Грир так быстро откинул щеколду: решать, когда открывать логово, входило в обязанности пристава.
– Просто я хотел забросить вам это. – Белые пальцы мелькнули и извлекли откуда-то черную карточку. – Вот и все. – Николай сунул ее Норману в кобуру рядом с кольтом. – И вот это. – И в обеих руках появилось еще два веера карточек. – Будьте любезны.
Все карточки безымянные, с единственной надписью «Благородной Дворняге», но их хватает на всех и это официальные приглашения. Последнюю карточку Николай, зардевшись, вручает Айку Соллесу. А когда тот начинает отказываться, ссылаясь на то, что в последнее время не является большим любителем вечеринок, Николай наклоняется ближе, что-то быстро шепчет ему на ухо и снова проскальзывает за дверь. Братья выходят на крыльцо и смотрят вслед лимузину, который, подпрыгивая на рытвинах, удаляется по залитой дождем улице.
– Кто это был? – первым обретает дар речи секретарь Альтенхоффен. – Вечный Жид или Злая фея?
– Я думаю, Злая фея, – рассудительно замечает миссис Херб Том. – Вечный Жид не стал бы целоваться с Айком Соллесом.
– Мы не целовались, – возражает Айк. Братья выжидающе молчат. – Это было что-то вроде королевского приказа, – добавляет Айк, с возмущением передергивая плечами. – Ник просто сказал, что его величество мистер Стебинс желает меня видеть. Поехали домой, Грир. Думаю, старина Марли уже сыт по горло общением и готов на боковую. Я, по крайней мере, готов.
7. Во имя глаз твоих огня
И вьющихся седин
Почто не удержал меня,
Что я теперь один?
Ранняя обедня в русской православной церкви собрала столько прихожан, сколько отец Прибылов не видел в Рождество и на Пасху, вместе взятые. Колокола на старой, шаткой колокольне только начали звонить, а все скамейки были уже заняты. Толпа напоминала первых поселенцев, приходивших с благодарственными молитвами за ниспосланное им изобилие.
Большинство прихожан были столь же старыми и дряхлыми, как и их отец-исповедник и сама святая обитель. Отбросы общества, видавшие лучшие дни: рыбаки давно забытых путин и