Четверо-пятеро человек ждали, когда очередной пациент побреется перед мутным зеркалом под бдительным присмотром санитара.
– …Сполоснув бритву, кладите ее на полочку. И не пытайтесь фокусничать – все равно не сможете вынуть лезвие, оно сидит в гнезде намертво…
– …Душ полагается только новичкам. Только новичкам, я сказал! Не тебе, Гонсалес, а ну быстро вышел оттуда!..
В общей душевой не было мыла и ручек на кранах – температура воды не регулировалась. Новички топтались на скользком дощатом настиле, пытаясь хоть как-то помыться, после чего каждый получал полотенце в одну руку и свою стеганую пижаму в другую.
– А можно тапочки?
– Тапок нет. Все давно закончились.
Он снова очутился в коридоре, где не было других занятий, кроме ходьбы. Проходя мимо запертой двери с глазком, он заглянул в него и увидел тесную камеру, пол и стены которой были покрыты матами наподобие борцовских. Эта камера была пуста, но в соседней на полу лежал лицом вниз человек в смирительной рубашке, неподвижный, как труп, с расплывшимся на бедрах темным пятном мочи.
– …Мне все равно! Мне все равно!
Обе колонны ходоков подались в стороны, давая пространство устроившему этот спектакль белому парню, который молотил кулаками воздух посреди коридора. Он разделся до пояса, оторвал штанины пижамных брюк, превратив их в подобие боксерских трусов, и теперь вел «бой с тенью», пританцовывая, уклоняясь от воображаемых ударов противника и выполняя ответные джебы и хуки среди кружащихся золотистых пылинок.
– Как вы не понимаете, идиоты? Мне все равно! Видел бы меня сейчас папа!
– Хорошо, Генри, а теперь успокойся, – сказал санитар, приближаясь к нему сзади и кладя руку на его плечо, но «теневой боксер» круто развернулся и принял стойку лицом к нему:
– Не называй меня «Генри», тупой черномазый ублюдок! Зови меня Доктором, а не то я переломаю все твои поганые кости…
– Ты ничего никому не сломаешь, Доктор, – подключился второй санитар, и оба дружно схватили парня за руки.
Каждый из санитаров был крупнее и сильнее его, так что им не составило труда протащить его по коридору. Парень теперь даже не пытался вырваться, но продолжал кричать уже со слезами в голосе:
– Проклятье, я хочу, чтобы папа увидел меня вот таким! Вы не имеете права, тупые черные неграмотные ублюдки…
– Твой папаша не увидит тебя в любом случае, Доктор. Веди себя тихо, если не хочешь, чтобы Роско тебя вырубил.
– Да, да, вырубайте меня, только это вы и знаете! Нашли чем напугать. Жалкие кретины, ради чего вы это делаете? Чтобы вечером похвастаться перед своими женами: «Детка, я сегодня уделал белого доктора. Всадил настоящему белому доктору смачный заряд прямо в зад»? Имейте в виду, я запомнил ваши имена, как и вашего дружка Роско, который уже пытался сплавить меня в Уингдейл{8}. Я готовлю иск о зло… о зло… о злоупотреблениях в этой больнице, и, когда все факты… когда факты выплывут наружу,