все равно нет другой жизни, кроме этой – колышущейся, взятой взаймы у моря и его неисповедимых приливов и отливов.
Но это уже не наше дело.
Однако если бы в заключение этой истории кто-нибудь пожелал развеять свои сомнения относительно всей правды и только правды… Если бы схватил меня за руку, нетерпеливо дернул и воскликнул: – Заклинаю тебя, скажи – по твоему глубочайшему убеждению, правдива ли эта история? Прошу извинить мою излишнюю настойчивость… – я бы извинила и ответила: – Да поможет мне Бог; честью своей клянусь, что история, которую я поведала вам, дамы и господа, правдива по сути и в общих чертах. Я точно знаю, что произошла она на нашем земном шаре, более того – я сама стояла на палубе этого парома.
Полярные экспедиции
Мне вспоминается то, что вспоминал как-то Борхес – будто бы он где-то вычитал, что пасторы в период становления Датской империи объявляли в храмах: душа участника экспедиции на Северный полюс легче обретет спасение. А поскольку желающих было маловато, добавляли, что предприятие это долгое и трудное, не каждому по плечу, только смельчакам. Но добровольцев все равно больше не находилось. Тогда, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре, священнослужители уточнили свой призыв: в сущности, полярной экспедицией можно считать любое путешествие, даже небольшую прогулку или поездку – к примеру, на городском извозчике.
А сегодня, вне всяких сомнений, – даже поездку на метро.
Психология острова
Согласно психологии путешествий, остров представляет собой наиболее архаический, наиболее ранний – досоциальный – этап развития человека, когда личность уже достаточно индивидуализировалась, чтобы достичь определенного уровня самосознания, но еще не вступила в полноценные отношения с себе подобными. Состояние острова – не нарушенное внешними воздействиями пребывание в границах своего «я», род аутизма и нарциссизма. Самостоятельное удовлетворение всех потребностей. Реальность в этом случае представлена одним лишь «я»; «ты» и «они» – смутные фантомы, летучие голландцы, на краткий миг показывающиеся вдали, на горизонте, – не более того. Возможно, это просто аберрация взгляда, воспитанного на прямой линии, симметрично разделяющей поле зрения на верх и низ.
Подчистка карты
Я вымарываю со своих карт то, что причиняет мне боль. С них исчезают места, где я споткнулась, упала, где меня ударили, задели за живое, где у меня что-нибудь болело. Таким манером я стерла несколько больших городов и одну провинцию. Возможно, однажды мне придется стереть целую страну. Карты воспринимают это с пониманием, они тоскуют по белым пятнам, по своему безмятежному детству.
Порой, если мне случалось вновь оказаться в этих исчезнувших местах (я стараюсь не быть злопамятной), я обращалась в глаз, передвигающийся в призрачном городе подобно привидению. Небольшое усилие – и я могла бы просунуть ладонь в самый мощный бетон, пройти