Правда, у него есть один недостаток: он женат.
Это ещё не всё.
Янь: Что ещё?
Инь: Недостатки есть и у меня. Если быть откровенной до конца, я самая обычная ленивая дрянь.
Янь: Ты не слишком самокритична? По-моему, ты сильная и волевая женщина.
Инь: Вот, теперь я ленивая дрянь, которая умеет провоцировать на комплименты.
Янь: Может, просто не выспалась?
Инь: И это тоже.
Янь: Одна спала?
Инь: Да.
Янь: Значит, гормональное.
Инь: Как у тебя с этим?
Янь: Я не один, но тоже не выспался.
Инь: Значит, аморальное.
Янь: Кстати, ты злопамятна?
Инь: Нет, что вы, я не злопамятна, я предпочитаю мстить сразу.
Янь: Какие планы на жизнь?
Инь: Любить.
Янь: Я про сегодня.
Инь: Любить.
Янь: Выключи автоответчик.
Инь: Не могу… Хочу.
Янь: Может, сначала кофейку?
Инь: Да поздно уже.
Янь: Ладно, коньяк так коньяк.
Инь: Странно сложился мой субботний вечер: позвонил один – отказала, позвонил другой – отказала, потом как отрезало, наступила тоскливая тишина. Пока ты меня не спас.
Янь: Я же знаю, что самое грустное для женщины, когда некому отказать.
Инь: Когда увидимся?
Янь: Завтра.
Инь: Завтра так завтра. Тогда нечего на меня сегодня пялиться. Кстати, чем это ты сегодня так занят?
Янь: Любуюсь. Красиво ходите!
Инь: Вы ещё не знаете, как красиво я ухожу.
Я качался в кресле в своём кабинете, пытаясь собраться с мыслями, но мысли не собирались, они игнорировали, предпочитая дебаты в курилке дум, не голова, а полная фракций Дума. Одна из мыслей, самая мрачная, кружила под потолком, после каждого дежурного облёта пытаясь выйти за пределы, на волю, в весну, втыкаясь всем телом в стекло. Качаться мне надоело, и я перешёл к более действенным методам: я начал кататься на кресле от стенки до стола и обратно. За этим развлечением меня застала Катя, которой я успел чуть раньше заказать кофе.
– Кстати, звонили опять пожарники.
– Вам, Катя?
– Мне.
– Их было много?
– Я разговаривала с одним.
– Голос приятный? – продолжал я кататься на кресле.
– Мужской.
– Ну и как? Затушили пожар вашей страсти?
– По поводу плана эвакуации. Вы обещали подумать. Есть какие-нибудь мысли, Максим Соломонович? – стала очень серьёзной Катя.
– Есть. Одна, – указал я на толстую муху, что ввинчивалась сверлом в стекло окна. – Слышишь, как ноет? Просится на волю, – её жужжание действительно напоминало нытьё капризного ребёнка. Однако через мгновение муха взяла себя в крылья, оторвалась от стекла и взмыла вверх.
– Опять меланхолите, Максим Соломонович?
– Катя, вы должны помочь мне её поймать. Эту мысль. Вы же видите, она разогнала все остальные…
– Я не умею ловить мух.
– Мне