же встречи после возвращения из Парижа. – Ты подходишь не хуже меня! И уже женат! Тем более, что твое имя звучало в кандидатах из уст твоего крестного.
– Попробую, – кивнул своими длинными волосами Михал, – если у тебя ничего не вышло, постараюсь сам. Это будет даже интересно побороться за булаву! – Надо побороться, – Богуслав положил ладонь на плечо Михала, – а то булаву перехватит этот извращенец Пац. А для реализации нашего плана с Собесским и для построения хорошей крепостной стены на пути этого лягушатника Бурбона булава нам очень даже не помешает…
В это время Михал Пац, вновь избранный командиром жмайтской дивизии, обвинял в смерти Гонсевского и Жаромского правое крыло, то есть армию Сапеги, которой и принадлежал радикальный круг, ответственный за убийство. Таким образом Пац, также претендуя на пост польного гетмана, старался устранить, как полагал сам, своих главных конкурентов: Сапег, двоюродных братьев Яна Павла Сапеги – Яна и Криштопа, а также его племянника Александра Полубинского. Таким образом, под стрессом от громкого преступления и в борьбе за освободившееся место армия Княжества вновь разбилась на два лагеря. И в январе 1663 года отошла на зимние квартиры. Жмайтская дивизия пошла в Жмайтию, а войска Сапеги – на границу Виленского и Новогрудского воеводств. Правда, очень скоро Пац объявился в Вильне с небольшим отрядом и арестовал убийц виленского стольника и польного гетмана: Хвелинского, поручика Ешмана, лидера конфедератов Котовского, Наркевича, Ястрембского, первым ударившего саблей Жаромского, и Неверовского, также участвовавшего в отправке карательного отряда и выработки приговора Гонсевскому. Последним четверым светила смертная казнь, но до суда было еще пока что далеко, и Пац возил всех арестованных в собственном обозе. Что касается непосредственного убийцы польного гетмана, то Навашинский успел скрыться. Поговаривали, что бежал сей пан аж в Московию. Конфедерация прекратила свое существование. Всем ее участникам, кроме арестованных по делу убийства, объявлялась амнистия.
Ну, а булава командующего армией с согласия Яна Казимира перешла в руки Михала Паца. Михал Радзивилл был неприятно шокирован. Он готов был видеть на месте польного гетмана кого угодно: Александра Полубинского – в первую очередь, Криштопа Паца, Яна или Криштопа Сапег, Богуслава, себя, в конце концов, но выбор короля его даже оскорбил, не говоря уже о Богуславе. Обиженный на короля, Михал покинул Львов, отправившись в Несвиж, где под Красным Селом, что недалеко от самого Несвижа, Пац начинал собирать солдат для расправы над еще одной конфедерацией, на этот раз польской конфедерацией Свидерского, по просьбе, естественно, короля. Но литвинские солдаты шли к Пацу неохотно. Снова никто не хотел сражаться со своими союзниками поляками, когда еще предостаточно в стране царских желдаков. Сидя в седле вороного коня, опустив шляпу на самые глаза, Михал с тоской смотрел на скудный лагерь Михала Паца в Красном. Он ответил отказом на письмо короля