ему о замке Грааля. Озадаченный Персеваль ведет жизнь странствующего рыцаря, спасая «униженных и оскорбленных», но все его помыслы о Граале. Когда другие рыцари говорят о своих грядущих подвигах и славе, Персеваль говорит иное («Percevax redit tot el»). Он «иной» герой, ведомый «иными» переживаниями, неведомыми рыцарям артурового круга, – мистическими переживаниями, характерными скорее для героев творцов европейского романтизма. От отшельника, к которому Персеваль приходит, «потеряв память и позабыв Бога», герой узнает истинный смысл того, что он увидел в замке Грааля, и путь, по которому ему следует идти, чтобы вернуться в чудесный замок и занять место Короля-Рыбака.
В средневековом рыцарском романе, открывшем внутренний мир человека – пусть и мифологизированный и поэтизированный душевный мир, – сформировались все особенности романа как жанра. По словам, Елеазара Мелетинского: «Превратности одинокого частного человека во враждебном мире – это исходная формула романа как жанра». Таковым был рыцарский роман, повествовавший о «странном» герое, сражавшимся с «чудовищами» поэтизированного «иного» мира. Приключенческий мотив рыцарского романа в дальнейшем получил развитие в галантном и авантюрном романе, инициационный мотив – в романе воспитания, мотив «священного безумия» – в психологическом романе. Подобно тому, как, из «гнева Ахилла», по общему мнению античных авторов, вышла греческая драма, из навеянного любовью «священного безумия» Тристана, Ланселота и других героев рыцарских романов появился европейский психологизм (его метаморфозы можно было бы проследить от романа «Принцесса Клевская» Мари Мадлен де Лафайет до «Толкований сновидений» Зигмунда Фрейда, связывавшего природу безумия (неврозов) с любовью (сексуальностью)).
Плут в преисподней
Наряду с рыцарским романом существенное влияние на роман нового времени оказал испанский плутовской роман. Появившийся в средневековье он обыгрывал все тот же мифологический мотив героя, странствующего по преисподней. Только героем плутовского романа был не «печальный» воин, спасавший погибающих и воскресавший мертвецов, а комичный пройдоха, пытавшийся обхитрить всех и вся (изначально такой плут пытался обхитрить смерть, позднее – хозяев царства мертвых, черта и, наконец, недостойных людей, погрязших в грехе, с которыми, согласно плутовскому наставлению, «надо быть хитрее самого черта»).
Уже в «Пополь-Вух» герои ведут себя как хитрецы, фокусами и превращениями одерживающими верх над владыками преисподней. В шаманских легендах кам нередко похищает душу человека у хозяев царства мертвых с помощью хитрости и плутовства. Первый собственно плут в преисподней античного мира – раб Ксанфий («Рыжий» – традиционная характеристика «солнечного» героя, так рыжеволосым представлялся Одиссей) из комедии Аристофана «Лягушки», спустившийся вместе со своим господином богом-трикстером Дионисом в Аид, чтобы вернуть из царства мертвых почивших великих поэтов, ибо «одних