нет, ничего, – промямлил тронутый ее наблюдательностью Андрей. И потверже, чтобы не сочла слабаком, добавил: – Я поеду на вокзал.
– Тогда двинемся, – скомандовала Наталья.
Однако пришлось еще перетянуть ремнем чемодан с замками, которым мать Андрея не доверяла, разобраться с оставляемой Андрею связкой ключей и присесть на дорожку. Потом все спустились на улицу и разместились в новой Ауди. Отчим сразу проинформировал Андрея, что машина принадлежит его сыну, а внучка катается по доверенности. И все очень переживают, как бы она не угробила себя и автомобиль. По мнению Андрея, резкая Наталья должна была как-то продемонстрировать недовольство словами деда. Но она равнодушно поглядывала на него в зеркало и безмолвствовала. «Девушка старше, чем мне показалось, – догадался Андрей. – Старше и красивее».
Устроив молодоженов в купе на двоих и пожелав им счастливого пути, Андрей и Наталья минут пять проторчали под вагонным окном. Делали вид, будто всматриваются в улыбающихся родных и сожалеют о невозможности докричаться до них через двойные стекла самыми нежными, самыми интимными словами. И почему-то не стеснялись собственного притворства. Наконец, когда оба начали уже подпрыгивать, грея отмерзающие ноги, поезд соизволил тронуться. Произошло рефлекторное махание руками и вышагивание за вагоном, но Андрей и Наталья быстро переориентировались на движение в другую сторону. До стоянки дошли молча.
– Садись, – пригласила Наталья.
– Спасибо, – отвесил полупоклон озябший Андрей.
– Можно не блистать манерами, – позволила Наталья. – Родственники же теперь, какие-никакие.
– Я буду звать тебя Талей. Ладно? – предложил Андрей.
– Странное производное, – хмыкнула новоиспеченная родственница. Но привередничать не стала: – Зови, как хочешь, мне все равно.
Настроение у нее явно не улучшилось после отбытия дедушки в свадебное путешествие. Андрей же вообще не мог припомнить более мерзостного своего состояния за последнее десятилетие.
– Ты, почему такой кислый? От чего-то личного и важного эти брачующиеся тебя оторвали? – спросила Наталья совершенно наплевательским тоном.
Но именно ее незаинтересованность в ответе развязала Андрею язык. Тем, кого переполняют эмоции, нужен меланхоличный вежливый собеседник. Мало того, что Андрей возбужденно описал ей свои сегодняшние мытарства, он еще и принялся вспоминать, как впервые обнаружил в матери зависть.
После первого сложнейшего и удачнейшего концерта в Москве она бесцеремонно выпроводила его друзей с шампанским, разругала сыновнее исполнение в пух и прах, объявила поздравивших Андрея славных музыкантов льстецами и лицемерами. И потом ночь напролет вспоминала, какие надежды подавала, какие достойные оценки слыхивала когда-то от великих маэстро, как сама играла, играет и собирается играть. А Андрей поскуливал на раскладушке.
– Знаешь, Таля, – вдохновенно плакался