В таком возрасте ребята сплошь и рядом в банды сбиваются, черт знает чем занимаются, а тут… одним словом, ничего плохого я в этом не вижу! Наоборот…
– Да нет, конечно! – вступила Лорри, – плохого ничего… Только странно как-то! Необычно…
Необычным это казалось Лорри только с точки зрения традиций семьи, в которой до сего времени не было по-настоящему религиозных людей. Из всех только бабушка носила на мизинце перстень с белым камнем и два раза в год (на праздники Обретения Завета Истины и Первого Явления) ходила в церковь. Мадам Моложик знала пару коротеньких молитв, но уже в Венце Истины сбивалась с пятого на десятое, и когда некоторые из верующих подруг упрекали ее в небрежении будничными службами в храме и так называемым домашним ритуалом, она только вздыхала, разводила руками и сокрушенно произносила стандартную формулу: «Бог Един и Светел, Он примет!» И уж конечно, она никогда не пыталась проводить идею какого-либо религиозного воспитания в отношении внуков, особенно, имея ввиду позицию по этому вопросу их отца, которого искренно уважала. Сам Варбоди был скептиком во всем, и уже поэтому, естественно, – не мог не быть атеистом. Не являясь пропагандистом по натуре, он держал свой атеизм при себе, но когда при нем кто-нибудь начинал слишком уж активно и назойливо разглагольствовать о великом даре веры, о всеблагости, всемогуществе и всеведении Господа, о творимых Им чудесах, Варбоди досадливо морщился и мог себе позволить вставиться в речь распалившегося адепта с какой-нибудь ехидной ремаркой.
Лорри почему-то запомнилось, как еще в период их жизни в Кривой Горе к ним в гости пришла одна из тамошних подруг матери. Эта дама после недавнего развода с мужем, как это нередко бывает, с помощью какой-то из своих товарок нашла для себя занятие (к несчастью, она была бездетна) и утешение, погрузившись в практически новый для нее мир веры и церковной обрядности. Как всякий неофит она, разумеется, была неумеренно восторженна и при этом считала себя обязанной дарить светом истинной религии всех, кто попадался ей на пути.
Был выходной день, и дама как раз угодила на традиционный чай семейства Варбоди. Оказавшись перед аудиторией, она тут же, при первом удобном случае повернула разговор на обожаемую тему и, прочно оседлав своего конька, уже не давала никому сбить застольную беседу в какую-нибудь иную сторону. Тут было достаточно обычное в таких случаях попурри из истории о собственном просветлении, о чудесных качествах Святых Предметов, о совершенно очевидной практической пользе Ежедневной Молитвы, о бесконечной глубине и мудрости Завета Истины, о потрясающей душевности, бескорыстии и непорочности всех без исключения священнослужителей, а также о бессилии науки перед Явленными Чудесами…
Госпожа Варбоди, в соответствии с законами, принятыми в женском обществе, достаточно внимательно слушала излияния подруги, временами кивая головой и даже поддакивая. Для детей, особенно для маленького Темара, это было что-то вроде любимой радиопередачи «Приходи, сказка!». Правда, старшие девочки, услышав очередное