Хулиганский роман (в одном очень длинном письме про совсем краткую жизнь)
то апрельское ясное утро азарт перетёк в громкий спор, в котором никто никого не слушает, и на ожидание, что вот-вот подтвердятся слухи про ошибку во вчерашней программе новостей «Время» по телевизору.
Кто-то из ребят слыхал, как в Городе хлопцы из десятой школы говорили, что вчера вечером в Сарнавский лес опустился человек на парашюте.
Надо дождаться Сашу Родионенко, который хоть и переехал на Мир, но продолжает учиться в нашей школе, вот он приедет из Города и подтвердит…
Мне вспоминался полёт Гагарина, и как Титов летал целые сутки, а вечером сказал «ложусь спать», а папа засмеялся и сказал: «во, дают!»
Наши космонавты всегда были первыми, а мы, тогдашние мальчики, жарко спорили кто из нас первым услышал по настенному радио про полёт Поповича, Николаева, Терешковой…
Саша, наконец, пришёл, но он ничего не знал про парашютиста в пригородном лесу.
Значит «Время» не ошиблось и – солнце померкло в трауре.
…космонавт Владимир Комаров
…в спускаемом модуле
…при входе в плотные слои атмосферы
…погиб.
Потом в Конотоп приехал папа, а неделей позже прибыл и железный контейнер на товарную станцию, и грузовик привёз на Нежинскую видавший виды шкаф, с широким зеркалом в двери, раскладной диван, пару кресел с деревянными ручками, телевизор и прочие вещи.
( …сейчас подумаю и – оторопь берёт: как могли две семьи плюс общая баба Катя умещаться и жить в одной комнате и кухне?
Но тогда я о таком не задумывался – просто раз это наш дом и раз мы тут живём и живём так, как живём, значит по-другому и быть не может, всё – как надо, так что я просто жил и всё тут..)
На ночь мы с Сашкой укладывались на раскладном диване, а Наташа поперёк него – вдоль дальнего подлокотника у нас в ногах – вот и приходилось их поджимать, не то начнёт ворчать и жаловаться родителям на их кровати у противоположной стенки, чтоб приказали мне и Сашке не брыкаться.
А у самой к дивану ещё и стул приставлен – вытягивайся сколько хочешь, но когда я предлагал ей поменяться местами, она только крутила носом.
Семья Архипенков и баба Катя спали на кухне…
Метров за триста от Нежинской, и параллельно ей, шла улица Профессийная с высоким забором из бетонных плит вокруг Конотопского Паровозо-Вагоноремонтного завода, короче – КПВРЗ.
Вот почему часть Конотопа по эту сторону Путепровода-Переезда назывался Посёлком КПВРЗ.
По ту сторону завода находился Вокзал и влево от него товарная станция, где длинные грузовые поезда дожидались очереди прогромыхать своей дорогой дальше, потому что Конотоп – узловая железнодорожная станция.
На товарной станции имелась даже горка для формирования грузовых составов, с которой скатывались вагоны и платформы и, визжа железом тормозных башмаков, гахкали друг об друга, а на столбах вдоль путей громкоговорители неразборчиво орали про такой-то состав на таком-то пути.
Правда, в дневное время трудовая симфония станции на Посёлке была почти не слышна, не то