интересно, – пробормотал Басараб. – А вы, господа?
– Где хошь могу шататься, – Подвальник шмыгнул носом. – Ничейный я и домище мне не указ.
– Та же ерунда, – поддакнул Сумрак.
– Вы кочевые, стало быть, – нараспев сказал вампир.– У нас так много общего. Что же, пора мне. До встречи.
Он медленно пошел в сторону автобусной остановки.
– Выпендрежник какой, а на автобусе катается, – Подвальник сплюнул на землю.
– Дак может добычу намечает на будущее.
– А-а, и то правда, – промычал Подвальник.
Дом, который считали своим постоянным обиталищем Подвальник и Сумрак, осыпался старой штукатуркой и во многих квартирах пахло плесенью. Потолки высоченные, окна огроменные. Когда доходило до ежегодной весенней уборки, то у тех, кто собирался эти самые окна мыть, случался приступ мигрени. Сколько работы и потерянного времени! Поскольку не каждый жилец мог похвастать чистыми стеклами, просто занавешивали тяжелыми шторами, пыльным тюлем и старались не смотреть на них. Подвальник немного слукавил, когда сказал, что Барашка привязан намертво к дому. Вернее, не только к нему, но и к запущенному дворику, куда вела железная калитка, приваренная к кованной оградке. Во дворике высаживали цветы, следили, чтобы на клумбы не бросали окурки, любовались цветущими каштанами, когда после суровой зимы приходила теплая весна. Но до весны еще далеко, только недавно осень разгулялась как следует, дворик оделся в багряное и золотое. Потому зашторенными окна становились ближе к моменту, когда сгущалась темнота. Подвальник никому не признавался, но сам любил пошататься по дворику, поглядеть на людей и приятелей из других домов. Жители дома вызывали полицию, жаловались на гогот, улюлюканье, завывания, да только статные люди в форме разводили руками, мол, нет никого. Подвальник тогда страшно оскорблялся: раз не видите, то незачем говорить, что никого нет. Есть, есть! Вот как такой «никого» вцепится в горло, сразу все сомнения исчезнут.
Однако, Подвальник трусоват немного, лишь изредка на крупную добычу замахивается, посему статных людей в форме не трогал. Так, изредка пугал своими желтыми глазищами. Сумрак же вообще, относительно миролюбив и предпочитал отсиживаться под лестницей, пассивно питаясь склоками и дурной энергетикой.
Барашка же, к которому прозвище приклеилось из-за кудрявых волос, терпеливо дожидался в дворике одну пожилую женщину. Она жила на втором этаже и каждый день выходила на прогулку с маленькой, брехливой собачкой. Сейчас эта добродушная дама носит приталенные пиджаки, длинные юбки и крохотные шляпки, завивает седые волосы и красит губы не по возрасту яркой помадой. Это теперь волосы у нее седые, а раньше медно-рыжими были. Просто загляденье. Не носит туфель, сменив их на удобные ботинки. Только Барашка помнил, как она играла в салки с другими ребятами, которые теперь встречают внуков со школы, делают с ними домашние задания. Как она гоняла мяч с мальчишками, а потом возвращалась домой в перепачканном ситцевом