с печатью, с начальственной московской подписью и молча удалились. А «то ещё неизвестно, чем бы кончилось дело», – такой фразой завершает описание этого опасного в жизни Бунина эпизода Катаев.
Валентин Катаев написал об этой истории почти полвека спустя в своей повести «Трава забвения» (1967). Молодой писатель оказался в тот поздний вечер в гостях у Бунина.[161]
В академическом издании «Русская литература рубежа веков» авторы статьи «Иван Бунин» С. Бройтман и Д. Магомедова дают оценку послеоктябрьской судьбы Бунина. Эта оценка не расходится со свидетельством Катаева: «Судьба уберегла его [Бунина] от неизбежной (вследствие его бескомпромиссной антибольшевистской позиции) гибели в сталинских лагерях: в 1920 г. ему удалось покинуть Россию».[162]
В эти же годы одессит, вчерашний гимназист, начинающий литератор Юрий Олеша восторженно приветствовал «молодость революции» и гордился тем, что его «юность с революциею совпала». Разумеется, у семнадцатилетнего юноши не могло быть того глубокого опыта духовного и практического освоения мира и, конечно же, того литературного опыта, которым обладал Иван Алексеевич Бунин. В отличие от Бунина, Олеша не прошёл через сильнейшее увлечение народничеством и толстовством, не соприкоснулся глубоко ни с одной из важнейших литературных школ, значимых для России, не был вхож в такой высокий литературный круг, к которому принадлежал столичный литератор. Семья Олеши значительного идейного багажа сыну не передала. «У меня наставников не было», – напишет о себе много позже Олеша в рассказе «Я смотрю в прошлое» (1929).
Вместе с тем, самоопределение Олеши проистекало, прежде всего, из громадной жажды стать серьёзным профессиональным художником. Он брал уроки повсюду, где провинциальная Одесса предоставляла ему такую возможность: у своего гимназического учителя литературы А. П. Автономова, у своих старших друзей-стихотворцев Багрицкого и Катаева (ученика Бунина), у одесского мэтра, писателя А. М. Фёдорова, из выступлений гастролирующих в Одессе знаменитостей Игоря Северянина, Георгия Шенгели, Максимилиана Волошина, участвуя в заседаниях литературных кружков молодых поэтов «Среда», «Зелёная лампа» (предшественников появившегося несколько позже свободного объединения «Коллектива поэтов»), посещая кафе «Хлам» (объединявшее художников, литераторов, артистов, музыкантов), пробуя себя в сочинении маленьких стихотворных драм, игре на любительской сцене, читая свои произведения на заседании «Устного сборника» одесского отделения Южного товарищества писателей… И конечно, Олеша много читал, сделав себя с помощью самообразования культурным и знающим человеком. Не пропускал он книг петербургских и московских модных тогда авторов: Брюсова, Блока, Северянина, Гумилёва, Хлебникова, Маяковского…, поклонялся и подражал им.
Несомненно, учёба писательскому мастерству была главным делом молодого Юрия Олеши. Но ещё было властное влияние революционной нови. Он – представитель разорившегося польского дворянства