не видела вокруг, кроме бледного пятна медальона на груди волшебницы.
– Подойти ко мне, девочка, – голос Амиры был очень мягким, но противится ему оказалось почему-то невозможно, – не бойся, иди!
Ксанка на коленях неуклюже подползла к чародейке, которая положила пальцы ей на виски.
– Смотри в воду, дитя, – сказала Амира, – и помни – ты не одна, я с тобой. Мы переживём это вместе. Я помогу!
…Динь!..Динь!..Динь!..
Это колокольчик на шее Белобочки, папиной любимицы. Из-под неё он всех тёлочек оставляет в молочное стадо, и они лишь немногим уступают маме в удойности и качестве молока. Ах, какие сыр, сметану и масло делает мама! Торговцы регулярно наведываются в их лесной хутор и дают цену, почти не торгуясь, зная, что на городских торгах товар уйдёт одним духом, принеся хорошую прибыль.
Динь!.. Динь!… Яркая зелень сочной травы. Яркое голубое небо. Мохнатый бок пса у колена. Мир.
… В печи потрескивают дрова. Отец чинит домашние инструменты, сидя на лавке, мать отряхивает от муки руки и улыбается, на коленях мурлычет кот. По обмёрзшему стеклу шелестит снежная крошка, а в доме тепло, и вкусно пахнет свежим хлебом. Спокойствие.
…Отец сидит на крыльце. Дудочка кажется игрушкой в его огрубевших от работы руках, но заскорузлые пальцы перебегают по отверстиям неожиданно ловко и чутко. Переливы незатейливой, но приятной мелодии взлетают к небу, плывут над хуторком и вершинами деревьев. Мама усаживается на лавочку под стеной и обнимает Ксанку. Тепло маминых рук. Счастье.
…Динь-динь-динь-динь!!!
Захлёбывается колокольчик на шее Белобочки, которая бешеным галопом несётся по двору. Пламя пляшет над крышами, из разбитых ворот сарая вырывается обезумевший, обгоревший скот. Удар тесака открывает на шее Белобочки широкую рану, корова падает, неловко подвернув голову, кровь летит веером. Чужие всадники бесами мечутся по двору, а пешие разбойники ныряют в постройки, тащат вещи, хватают женщин и детей.
Крик! Крик! Вопят и улюлюкают разбойники, кричит двоюродная сестра Ксанки Олеся, которую волокут за волосы по земле, кричит брат отца, дядя Егорша, прибитый копьем к стене сарая. Визжит под ударами ножа, давиться чужой и своей кровью вцепившийся в ногу разбойника кобель Бровко. Кричит и хрипит от ярости отец, размахивая топором; уже третий разбойник валится к его ногам, и в спину отцу бьёт короткая арбалетная стрела. Кричит мать, сжимая в руках вилы и заслоняя Ксанку.
– Ксанка, беги! Бе-е-ги-и-и!!!
Страх! Чужие, грубые пальцы в волосах, разрывающие одежду, грубо шарящие по телу. Вонь чужого пота и запах крови. Страх! И – что?.. Что?!!
Ужасный огненный смерч – всполохи пламени вздымаются вверх, закручиваясь гигантской воронкой, в центре которой – она, Ксанка! Летящие в воздух тела людей, объятые огнём, мгновенно обугливающиеся и разлетающиеся серой золой. Все – и разбойники, и… Нет! Не-е-ет!!! Папа! Ма-а-а!
– Я не хочу! Не хочу!
Ксанке казалось,