правило, это были труднодоступные места: пустыни, горные хребты, участки непроходимых лесов или болот. Следовательно, существование белых пятен оказывалось не свойством природы, а отражением пока еще не слишком обширных возможностей человека. Но по мере развития производительных сил человеческого общества, появления пищевых консервов, теплой и непромокаемой одежды, фотографического оборудования, повышения проходимости сложных участков рельефа за счет развития транспортных средств и т. д. размер белых пятен постепенно сокращался, пока они не исчезли окончательно. Во второй половине XX века стали стремительно исчезать белые пятна рельефа морского дна.
Что касается тонкого мира, то в XX веке появились первые, весьма несовершенные устройства в виде рамочек и маятников, которые позволили очень грубо оконтурить эфирные поверхности (ауры) как от живых, так и от неживых предметов. Уже это позволило определять подземные неоднородности среды – пустоты, скопления воды или нефти, наличие археологического культурного слоя и т. д. Тем самым была до некоторой степени реставрирована древняя практика лозоходства. Несмотря на некоторый успех в этой области, академическая наука не признает данные результаты объективными, поскольку инструменты визуализации – различной конструкции рамочки и маятники – работают только в руках человека. Без него они не показывают ничего. В таком случае получается, что самой существенной частью таких приборов является сам человек, а тем самым полученный результат оказывается необъективным.
Другие попытки объективации пока к успеху не привели. Напомню, что в XVIII веке существовали салонные опыты с электричеством, когда галантные дамы и кавалеры образовывали живую цепь (откуда этот термин перекочевал в электротехнику), и крайние звенья этой цепи, то есть участники опыта, клали свои руки на обкладки конденсатора (в качестве которого выступали лейденские банки), а один из участников крутил ручку электрофорной машины. Через участников проходили ощутимые разряды переменного тока (через электрическую цепь конденсатор периодически перезаряжал свои полюса до полной растраты накопленной электрической энергии), и тем самым существование электрического тока каждый из участников ощущал на себе, чисто субъективно. Науки об электричестве тогда еще не было, хотя существование электрических зарядов ощущалось весьма внушительно. И только на рубеже XVIII и XIX веков Луиджи Гальвани изобрел первый прибор для детектирования электрического тока, гальванометр на основе лапки лягушки, которая сокращалась под действием электрического тока. Хотя это была мышца живого организма, а не совокупность неорганических деталей, все-таки степень объективности электротехнических опытов повысилась, и с этого момента электротехника вошла в академическую науку.
Поэтому пока академической науки о тонком мире нет – сама наука еще не нашла адекватных средств объективации тонкого мира. Но она их и не ищет, будучи убежденной в отсутствии самого тонкого