За что Галерий получил титул «Сарматский» в четвертый раз в 306/7 г.[104] 27 июля 310 г. Лициний разгромил сарматов, за что Галерий, согласно принятому в это время этикету, также получил почетный титул Sarmaticus Maximus в пятый раз (Euseb. Hist. eccl., VIII, 17, 3: Σαρµατικὸς µέγιστος πεντάκις)[105]. Воспользовавшись борьбой между Константином I (306–337 гг.) и Лицинием (308–324 гг.), в 314–315 гг. сарматы и готы вторглись на римские территории, однако римляне разбили сначала готов, а затем сарматов – главных врагов империи на Балканах[106].
Позднее, в 322 г., последовала и сарматская кампания Константина. Зосим (II, 21) кратко рассказывает о ней таким образом: весной сарматы[107] переправились через Дунай и подошли к Кампоне на берегу этой реки в Нижней Паннонии; попытки поджечь верхнюю деревянную часть стены города потерпели неудачу из-за отчаянной обороны со стороны осажденных. Во время этой осады армия Константина напала с тыла на сарматов и разбила их. Летом этого же года из-за угрозы нового нападения император, перейдя Дунай, окончательно разгромил противника, пытавшегося обороняться на лесистом холме. Часть сарматов была уничтожена вместе с царем Равсимодом, а сдавшиеся были приняты на римскую территорию (ср.: Anon. Val., 31; Jord. Get., 178; Zonara, XIII, 2)[108].
К середине IV в. имена языгов и роксоланов исчезают со страниц античных письменных источников, а на их место встают новые названия племен, аркараганты, сарматы-«господа» (Arcaragantes, domini), и сарматы-«рабы», лимиганты (Limigantes, servi)[109]. Возможно, первые были пришедшие позднее в Альфёльд роксоланы, а вторые – подчинившиеся им языги[110].
Согласно Евсевию Памфилу (Vita Constant., IV, 6, 1), события, предшествующие появлению на исторической сцене этих племен, были следующими: «Савроматов же сам бог пригнал к ногам Константина, покорившим таким образом мужей, гордящихся варварским высокомерием. Ибо когда скифы восстали против них, господа вооружили домашних рабов для защиты от врагов. Когда же рабы победили, они подняли все свои щиты против господ и прогнали их из дома. Они же нашли спасительное убежище не у кого другого, как только у Константина; он же, узнав, как спасти их, всех принял на римскую землю, и тут записал способных в войска, а прочим из них для жизни уделил землю для возделывания, чтобы получить выгоду от примирения с ними, а им насладиться римской свободой вместо варварской дикости». Речь в пассаже идет о сармато-готской войне. Летом – осенью 331 г. визиготы вторглись в Банат (ср.: Philostorg., II, 5; Isid. Hist. Goth., 5). Сарматы-«свободные» не смогли им противостоять и вооружили своих «рабов» для войны. Однако и тогда борьба велась, по-видимому, без особого успеха, тогда сарматы обратились за помощью к римлянам, которые, опасаясь усиления нового врага, вторглись за Дунай и разбили готов в апреле 332 г. После этого более многочисленные «рабы» восстали против «свободных» и изгнали их из Баната. Последние бежали к виктогалам в Дакию (ср.: Amm., XVII, 12, 17–20; Euseb. Chron., p. 233, ll. 13–15). В 334 г. римляне во время данных междоусобиц вторглись за Дунай. «Свободные» сарматы с согласия римлян перешли на территорию империи. Константин расселил более 300 000 сарматов обоих полов во Фракии, Скифии, Македонии и даже