образом поняла меня.
– Брат мой и невестка не выбрались. Пусть бог примет их души. А Калиска живая. Вытащили вас обоих. Она даже не пострадала ничуть. Не зря говорят, что бог малых детей оберегает.
В этот день я выплакала больше слез, чем за всю жизнь. Оплакивала родителей и свою горькую долюшку. Единственная отрада – сестренка. Только то, что она жива осталась, еще придавало сил жить дальше. Иначе не знаю, как бы пережила это. Наверное, перестала бы есть и пить и просто ждала кончину. Еще и мыслями добивала себя горькими о том, что теперь обуза для тети и ее мужа. Пока я несколько недель пластом лежала, восстанавливаясь после ожогов, я о многом передумала. Вспоминала безногого гончара Андира, который в графском отряде раньше служил. И как он на людях всегда шутил и улыбался. Женился даже, уже третьего ребятенка ждут с женой. Вот с кого пример нужно брать. И с увечьем жить можно, главное, рук не опускать. Научусь ткать получше или еще каким-то ремеслом заниматься. Буду хоть немного денег в семью приносить. За себя и за Калиску. Чтобы не попрекали нас куском хлеба. Тетя добрая и отзывчивая, а вот муж ее… Вот с того станется попрекать. А так уж повелось, что слово мужика закон. Не станет тетка мужу перечить.
Самыми отрадными минутами были те, когда тетя приводила ко мне сестру. Малышка прижималась ко мне, что-то лепетала. Я чувствовала ее любовь и понимала, что только в ней теперь, родной кровиночке, моя жизнь. Когда, не удержавшись, начинала плакать, зарывшись в ее мягкие волосики, она тоже ревела. Тетя тогда забирала ее сразу и уносила. Свои-то у нее уже взрослые были. Две дочки-погодки примерно моих лет и сын. Совсем уже самостоятельный. Двадцать ему. Скоро женится и приведет женку свою в родительский дом. Вспомнила, как мать, расчесывая мне волосы на ночь, говорила, что я уже совсем взрослая. Шестнадцать годков. Спрашивала, не приглянулся ли мне кто из парней местных, что увиваются за мной. И как я беспечно отмахивалась, находя в поклонниках кучу недостатков. Знала бы, что так жизнь повернется, уцепилась бы за самого плюгавенького. Все равно опора была бы. А теперь… Кому я нужна такая? Пусть даже красоты не лишилась своей, которой все девки завидовали. Но ущербную никто не возьмет. Мужикам нужна полноценная жена, которая и за детьми присмотрит, и за хозяйством. Хотя с чего я взяла, что все еще красива? Пусть даже тетя говорит, что ожоги сошли совсем. Вспоминала себя прежнюю: стройная фигурка со всеми положенными округлостями, милое личико с курносым носиком, пухлыми губками и голубыми глазками, длинные вьющиеся волосы красновато-каштанового оттенка. Теперь перед внутренним взором рисовалась одна чернота. Тень меня прежней, серая и безжизненная.
Время шло. Не скажу, что было легко, но я оказалась сильнее, чем думала. Постепенно привыкала к своему новому положению. Училась ориентироваться в мире по звукам, запахам и ощущениям. В доме уже даже знала, где что лежит, как передвигаться так, чтобы ничего не задеть. А вот на улицу одна выходить все еще боялась. Да и не могла пересилить себя. Встретить прежних знакомых, чувствовать их жалость.