как можно больше, чтобы быстрее закончить») и «Фэ!» (показатель высшей степени удовлетворенности результатом труда, качеством предмета или внешностью девушки).
– А ты что, записываешь? – спросил Сергей у Андруши, потому что увидел, как тот повторяет словечки вслух и что-то набирает в телефоне.
– Ну а чё, прикольно, – объяснился Андруша и сдуру поведал о своей профессии.
– О, журналист, а про меня напишешь? – то, чего всегда опасался парень, рассказывая о себе, случилось.
– И про трубы напиши! Десять лет не чинють, – увидела в Андруше своего спасителя тёть Наташа.
– Ма, погодь! Дай с пацанами покумбрюкать. Ща раскидаю всё, как в этой жизни есть: не то, шо показывают, а как люди живут по-настоящему. Такого ты нигде не узнаешь, отвечаю, – с весом носителя государственной тайны заявила будущая медиазвезда.
Что-то Андруше подсказывало, что для Сергея главный критерий настоящести жизни – это наличие в ней места телесным повреждениям. Причём жизни не только его самого, а вообще. Следовательно, Андруша и Ярослав, как представители вымышленного, искусственного мира, скоро получат от него принудительную лекцию на тему «Как правильно жить, чтоб не стать такими, как Андруша и Ярослав».
– У тебя есть, куда записать? – не спрашивая согласия на интервью с собой, продолжил Сергей.
– Ага, диктофон где-то был в куртке, – Андруша тяжело встал и отшагнул в сторону своего места.
К его негодованию, Ярик всем своим естеством демонстрировал предвкушение баек Сергея и расположенность к причитаниям тёть Наташи по поводу её жэкэхашных перипетий. Даже сам спросил про трубы.
Пока Андруша настраивался на пацанский лад и включал диктофон, тёть Наташа в своём рассказе о затопленном подвале пошла по верхам. Говоря о политике, она испытывала такое уважение и сакральный пиетет к одному человеку, что произносила его фамилию не Путин, а Пътьн. Чтобы не поминать всуе. Зато белгородских чиновников не жалела, награждая их всевозможными зооморфными метафорами. Исходя их бурлящей тирады тёть Наташи, случись ей нанести визит в мэрию, потом здание было бы заполнено свиньями с трубами в задних проходах, поубитыми детьми сук и даже жабой с оторванными ушами.
Чтобы не позволить матери вовлечь в обсуждение власти ещё и Андрушу, Сергей бегло подготовился к своему интервью глотком настойки и, покашляв, облокотился на столик.
– Ты в курсе, как в Белгороде менты валютчиков платить заставляют? – Сергей сделал вывод, что никто не возьмёт у него интервью лучше, чем он сам.
Тема взаимоотношений полиции с валютчиками, которые на протяжении долгих лет придавали пикантности окрестностям Центрального рынка, редко будоражила воображение Андруши. Поэтому он только напутствовал Сергея на рассказ ответом, что не в курсе. С трудом переводя полуфеню – полу-дворово-колхозный суржик на известный ему язык, Андруша с Яриком узнали, что все валютчики: и менялы, и скупщики