катящимся шеренгам. Прицела не требовалось, настолько густы оказались цепи. Никто из козлоногих даже не поднял головы, не попытался уклониться от низринувшихся с небосвода разящих ядер. Император видел множество голов, поднявшихся над частоколом, – легионеры хотели сами воочию убедиться, что их враг так же смертен и что простое оружие имеет над ним власть.
Убедились.
Тяжеленные круглые ядра, которые приходилось поднимать посредством сложных систем блоков и рычагов, рухнули прямо в гуще несущихся размашистым шагом козлоногих. С силой пущенные снаряды оставили за собой настоящие просеки. Покрытые рыжей вьющейся шерстью тела разрывало пополам, тёмная кровь щедро расплескивалась по земле, оторванные руки, ноги и головы разлетались в стороны – набегавшие новые шеренги пинками отбрасывали их с дороги. Никто не дрогнул, никто не остановился. Раненых затоптали в несколько мгновений.
Наверное, два десятка войсковых катапульт первым залпом прикончили около сотни козлоногих – капля в море, – но легионеры разразились ликующими воплями.
– Получили!.. Получили! – неслось над палисадом.
Твари уязвимы. Их можно убивать. И рождалось свирепое, кровожадное желание – ну, давайте же скорее, давайте, не тяните; потные ладони крепче смыкаются на пилумных древках, готовые к броску.
Прислуга катапульт засуетилась вокруг, торопясь натянуть канаты и заложить ядра; сегодня им предстояло потрудиться, потому что вся равнина, насколько мог окинуть глаз, до самого леса вдали, оказалась запружена жуткими в своей одинаковости тварями Разлома.
– Они уже у рва… – бросил Клавдий, просто чтобы нарушить гнетущее молчание.
Ни одна из рогатых бестий не остановилась перед препятствием. Твари горохом посыпались вниз, им на головы – следующие, потом ещё, ещё и ещё. Кого-то давило, плющило и ломало, но следующие ряды шли прямо по шевелящемуся настилу, не испытывая никаких колебаний.
Командиры легионов не нуждались в напоминаниях, когда и что делать. Велиты натянули луки и разом их отпустили. Команды арбалетчиков, нацелившись в голубой небосвод, разом нажали спуск, и из задних рядов давно отработанным до мелочей движением им передали уже заряженные самострелы. Приняли – вскинули – нажали – полуповорот – приняли новый – вскинули – нажали…
Сотни и тысячи стрел, пополам с арбалетными болтами, исчертили небо мелким штрихом. Свистящая стая взмыла, достигла зенита, наклонила к земле острые оголовья – и низринулась вниз.
Каждый наконечник в этой стае нашёл цель, ни один не воткнулся слепо в вытоптанную траву. Множество козлоногих тупо, словно опрокинутые игрушки, ткнулись уродливыми мордами в почву, но куда больше пробежало над убитыми, не обращая на павших никакого внимания.
Лучники и арбалетчики легионов не видели врага. Они стреляли навесным, молча и зло опустошая колчаны. Лёгкий ветерок веял им в спины, помогая лететь посланной ими колючей стае; они не знали, что творится сейчас перед выкопанным