ней скоро открылась хорошо нахоженная тропинка, которая наискось поднималась в гору под густыми кущами сплошного леса, как бы разделяя его собой надвое. Пройдя более сотни шагов по горному подъёму, среди редких деревьев она увидела зелёную шелковистую поляну, которая пестрела цветами, и её обрамляли деревья и кусты орешника и оттуда доносились голоса любовников, и скоро увидела и саму парочку. Луиза надеялась лицезреть захватывающую картинку пылкой любви. Однако её ожидания были напрасны, так как, кроме обмена поцелуями, пока более ничего не последовало. Она злорадно улыбнулась, и, стараясь не шуметь ветками, попятилась осторожно назад.
И той же тропинкой спустилась к подножию лагеря. Она быстро нашла Кротову, и, воодушевлённая своим поступком «честной девушки», повела её к стану любовников, нисколько не испытывая гадких чувств оттого, что стала доносчицей. Впрочем, как мы помним, она это делала уже не впервые.
Опустим сцену поимки парочки и постараемся представить, как Луиза покинула Кротову, чтобы поделиться с Шурой об успешно законченной операции по разоблачению ненавистной парочки.
– Я забыла у тебя спросить, – начала Луиза. – Зачем к тебе подходила Диана?
– Она меня учила как вести себя с пацанами. Но я ей сказала, чтобы смотрела на себя…
– Вот как, может, она и меня станет учить? – злобно усмехнулась Луиза.
– Да ну её… Представляю, как ей сейчас приходится выкручиваться.
– Тебя это волнует, лучше молчи. Я тут ни при чём, Кротова сама их выследила.
Однако Шура была права в том, что началось секретное разбирательство всех обстоятельств тайного отлучения из лагеря юноши и девушки. Для Ипполита и Дианы в разной степени это дознание об их отношениях, явилось унизительным и оскорбительным. Воспитатели посягнули на их лучшие чувства. В их глазах Ипполит предстал совратителем малолетки, за что мог поплатиться. Но ни Кротова, ни Марусьев эту связь вряд ли разглашат. И вообще, если их послушать, в детдоме никогда не воровали, никогда не играли в карты, а девочки были примерного поведения. Даже Диана, которая стала в их глазах сорвиголовой, и та теперь только для них, воспитателей, навсегда осталась девочкой без стыда и чести.
– Как вы посмели, негодники, скрыться от своих товарищей в лесной глухомани? – вещала свирепо Кротова. – Вы понимаете, что грубейшим образом нарушили распорядок труда и отдыха! От тебя, Ивашечкин, мы ждали совсем других действий. Не знаю, что мне теперь говорить директору. Ты подорвал его доверие, мы должны к тебе принять надлежащие меры…
– А он тут ни при чём! – с вызовом ответила Диана.
– А кто же? Выходит, это ты его за собой увела? – вытаращила глаза Кротова.
– Да, вы на себя поглядите, что вы делаете с директором? – почти выкрикнула она.
– Ах, негодница, ты знаешь, о чём говоришь? Мы с Александром Александровичем о тебе беспокоимся: что из тебя выйдет? И больше не смей так говорить! – покраснев, выпалила