исповедями о современной молодежи, своих родственниках, прошлой и будущей жизни. Поздно вечером, после традиционного чая, я с наслаждением опустился на диван и, не обращая внимания на его хрипы и стоны, уснул.
***
На следующее утро Соломон потащил меня на другой конец города устраивать на работу. Отстояв на трамвайной остановке почти час мы с трудом втолкнулись в переполненный трамвай, который, как оказалось, ехал в парк. Ждать следующего трамвая не было желания, и мы отправились пешком. Соломон вел меня дворами и закоулками, о существовании которых я даже и не догадывался, хотя в детстве, как мне казалось, я облазил этот городок вдоль и поперек. По дороге он успел рассказать мне все, что знал о начальнике учреждения Тюлькине, в которое он меня хотел пристроить. Из его сумбурных высказываний я понял, что мы идем в городской автопарк, в котором я когда-то в школе проходил практику и получил свои первые навыки вождения. Так что ничего нового я не узнал. Услышав знакомую фамилию, я улыбнулся, но промолчал. Зачем было знать старику, что мне все и без него давно известно. Зачем пытаться вернуть то, что для меня было потеряно раз и навсегда.
Прошмыгнув в очередную подворотню, мы оказались возле автобазы. Оставив меня дожидаться возле гаражей, Соломон побежал ходатайствовать. Он долго выяснял, где ему можно найти Тюлькина, какое у него сегодня настроение и, получив исчерпывающий ответ, скрылся в одном из зданий. Я, от нечего делать, глазел по сторонам, наблюдая за знакомой мне возней шоферов. Неподалеку от меня, скрывшись по пояс под капотом грузовика, возился парень. Я хотел было подойти к нему, но тут в дверях показался сам начальник автобазы Тюлькин, все такой же грузный, немного мягкотелый, мало разбиравшийся в машинах, но при тот отменный организатор. Умение сказать что нужно, где нужно и кому нужно и позволило ему удерживаться на этом месте много лет. Но нерешительность и доверчивое отношение к людям мешало ему продвинуться вверх по карьерной лестнице. Следом за Тюлькиным бежал Соломон.
– Понимаете, Иван Прокофьевич, – на ходу врал старик. – Если бы не обстоятельства. Если бы не родственные связи, я бы и просить не стал.
– Я тебе сотый раз повторяю, – пыхтел Тюлькин. – Без документов не приму. Мало ли какая проверка? Что я им петь буду?
– Иван Прокофьевич, – не унимался Соломон. – Вы ведь не первый день работаете. Что для вас проверка?
– Я сказал нет, – Тюлькин был настроен категорически. – И не проси.
– Но все же, – в глазах у Соломона теплилась последняя надежда.
– Нет, – Тюлькин направился к молодому парню, что ковырялся под капотом одного из грузовиков.
Проходя мимо меня, Тюлькин бросил оценивающий взгляд. Соломон не отставал от него ни на шаг.
– Иван Прокофьевич, я в долгу не останусь.
Начальник ничего не ответил. Подойдя к грузовику, он с деловым видом заглянул под капот.
– Ну, Василий, что у тебя?
– Да черт его знает, – парень соскочил на землю.
Он