Нередко утверждения Глинки казались еще более «патриотичными», чем Михайловского-Данилевского: французские потери Глинка оценивал в 75 тыс., а русские примерно в 46 тыс., количество атак на Багратионовы «флеши» доводил не менее чем до восьми и т. д. Несмотря на отсутствие поддержки официальных властей, «Очерки…» Глинки, подобно «Описанию…» Михайловского-Данилевского, получили большой общественный резонанс.
В течение 40-х – первой половины 50-х гг. XIX в. в России не вышло ни одной заметной работы по истории 1812 г. Общественный интерес к героической эпопее стал пробуждаться только к середине 50-х в связи с обострением Восточного вопроса и началом Крымской войны. Обращение к эпопее 1812 г. было теперь тем более естественным, что в качестве одного из главных противников России вновь выступила Франция во главе с племянником великого императора Наполеоном III. Ассоциации с 12-м годом у разных идейно-политических групп русского общества оказались свои. В отличие от официозно-националистических кругов, которые рассчитывали «закидать шапками» своих противников, либеральные и демократические круги, несмотря на уязвленное патриотическое чувство, надеялись на падение в результате войны правящего режима.
Одним из первых в исторической литературе на события Крымской войны откликнулся Иван Петрович Липранди (1790–1880). Во время Бородинского сражения обер-квартирмейстер 6-го пехотного корпуса, затем близкий к декабристам, он в середине 1820-х гг. заметно изменил жизненные ориентиры и проявил свои таланты на разных поприщах, в том числе и в деле сыска. Особенно зловещую роль Липранди сыграл в деле петрашевцев[346]. Проявляя постоянный интерес к событиям 1812 г., Липранди собрал богатейшую коллекцию книг и документов и стал автором семи историко-критических трудов по Отечественной войне. Первой была книга, вышедшая в 1855 г. и представлявшая собою многочисленные выдержки из опубликованного о войне за рубежом, главным образом во Франции и Германии[347]. Несмотря на внешнее стремление к «объективности», подбор и трактовка представленных материалов были весьма тенденциозны. Липранди пытался отстаивать сугубо официозные, во многом антизападные позиции, не предлагая своего осмысления событий. Примером этого может служить ожесточенная критика со стороны Липранди и французской, и немецкой версий окончательного взятия батареи Раевского. Особенно (и незаслуженно) «досталось» немцам, которые пытались отдать пальму первенства в этом событии саксонцам Тильмана.
В таком же антиевропейском и псевдопатриотическом духе были выдержаны брошюра официозного публициста А. Горяйнова, вышедшая в качестве «русского» ответа на знаменитую «Историю» Тьера в 1858 г.[348], и рецензии на книгу Бернгарди о Толе[349].
К 50-летнему юбилею 1812 г. «по высочайшему повелению» была подготовлена новая правительственная история великой эпопеи. Автором ее был Модест Иванович Богданович (1805–1882), профессор Военной академии, генерал-майор,