невольно написал те страницы, которые касались Наполеона, его армии, французов и немцев, в пренебрежительном и ироническом тоне. Так, анализируя диспозицию, которую привел по Богдановичу, Толстой не пожелал видеть в ней ничего не только гениального, но и разумного. Сам Наполеон, по мнению автора, находился так далеко от поля боя, что ход сражения ему вообще «не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено». Великая армия безусловно, считал Толстой, проиграла сражение, так как победа могла быть только «в сознании сражающихся». В этом смысле русские, в отличие даже от немцев, сражавшихся на их стороне (как, например, Вольцоген), без сомнения чувствовали себя победителями. (Удивительно, что Толстой, противопоставляя сознание русских сознанию людей других наций, особенно даже и не французов, а немцев, позаимствовал идею об изначальной предопределенности нерешительного исхода сражения у Клаузевица!)
В 1867–1869 гг. роман вышел из печати. Он составлял тогда «вопрос времени», и им была занята «чуть ли не вся русская публика». Роман, и в особенности страницы, посвященные Бородину, вызвали волну критики. При этом если «ветераны» (А. С. Норов, П. А. Вяземский, А. А. Щербинин и др.)[367] обрушились на то, как Толстой описывал русскую армию, то люди более либеральных взглядов критиковали страницы, посвященные Наполеону и европейскому солдату. «…Описания военных сцен, происходящих в иностранных войсках, далеко не имеют той силы и жизненной правды, которыми отличаются собственно русские военные сцены», – отметил капитан Н. А. Лачинов, сотрудник «Военного сборника», преподававший военную историю и тактику в кадетском корпусе[368]. Лачинов был категорически против тезиса о том, что Наполеон, готовясь к Бородинскому сражению, заведомо, как якобы и Кутузов, рассчитывал на поражение, так как «нерешительный его исход» мог вызвать гибель армии. Диспозиция Наполеона была «совершенно разумной и сообразной с обстоятельствами»[369]. Еще более решительно критиковал Толстого за пренебрежительное изображение Наполеона и его маршалов преподаватель Академии Генштаба А. Н. Витмер. Даже спустя много лет Витмер продолжал указывать на множество общих и частных ошибок Толстого в изображении Великой армии при Бородине[370]. И вместе с тем все критики тех строк Толстого, которые искаженно изображали Великую армию в день сражения, были вынуждены согласиться с тем, что «нигде, ни в одном сочинении, несмотря на все пожелания, не доказана так ясно победа, одержанная нашими войсками под Бородином», и что Толстой указал «на самую из действительных побед, одержанных нашими войсками, – победу нравственную»[371].
Толстой был так убедителен, что право русских на «свою правду» в отношении Бородина признали и за рубежом. В 1879 г. вышел первый французский перевод «Войны и мира», в 1885 г. – второе издание, и далее – почти ежегодно стали выходить все новые и новые издания романа. После Франции «Войну и мир» стали издавать в Германии, Дании, Америке, Англии и других странах. Отдельной