безопасный – противников режима уничтожили или вытеснили. Дважды патрульные проверяли документы, разрешали проезд. Заскрежетали стальные ворота, машина въехала во двор. Здешние обитатели говорили по-немецки и никак не могли взять в толк, за каким дьяволом сюда пожаловали эти гости из «Дирлевангера»? Каратели что-то объясняли на ломаном немецком, тыкали пальцами в задержанного. Это было огороженное высоким забором здание «тюремного типа» где-то в недрах центра Варшавы. Периметр охраняли солдаты Ваффен-СС. Ломакину приказали выгружаться. Он вылез, выворачивая руки, и с трудом устоял, когда спрыгнул. Охранник прижал его к стене. Второй куда-то уволокся. Несколько минут пришлось наслаждаться местными видами. Кирпичная ограда с колючей проволокой, провода с изоляторами, охранные вышки по углам периметра. Просторный двор, мощенный булыжником, трехэтажное здание из красного кирпича – монументальное, старое, покрытое маскировочной сеткой, которая свешивалась с крыши. На окнах решетки, несколько подъездов. Грузовики в дальнем углу, силуэты часовых. Улица Войковская, сообразил Ломакин, район Трибор. Здесь раньше находилась тюрьма жандармерии и тайной полиции рейха. Во дворе зловещего здания постоянно кого-то расстреливали, тела увозили грузовые машины со специальными прицепами. Здесь и нынче тюрьма, черт возьми!
– Эй, служивый, здесь не штаб 9-й армии? – проворчал он.
– Отвали! – буркнул охранник. – Радуйся, что хоть сюда привезли, а не шлепнули по дороге.
Из крайнего подъезда автоматчики выгнали мужчин в партикулярном платье. Они мялись посреди двора, зябко поводили плечами. Место действия освещал прожектор. Обычные гражданские, не первой свежести, небритые, изнуренные. Их прикладами загоняли в нишу между подъездами. Люди не сопротивлялись, им было все равно. По команде все шестеро встали лицом к стене. Гавкнул офицер, расстрельная команда вскинула карабины. Нестройный залп – и пятеро упали, а шестому пуля не досталась. К нему подошел офицер и выстрелил в затылок из пистолета. Потом произвел еще один выстрел – шевелился кто-то из расстрелянных. Солдаты забросили карабины за спины и удалились за угол. Офицер, упрятав пистолет в кобуру, потащился за ними – досыпать. Из-за угла появилась подвода, запряженная лошадьми. Видимо, с горючим у рейха стало совсем тяжело. Какие-то люди, возможно, те же заключенные, чей час еще не пришел, затаскивали тела на подводы. Мертвых убирали оперативно, чистоплотные немцы не любили заразу. От крайнего левого подъезда донесся окрик. Встрепенулся страж Ломакина, стал подталкивать его в спину. Ломакин нервничал. Не такой представлялась ему встреча с «кураторами». У русских научились бардаку и волоките? Навстречу вышел офицер – в небольшом звании, но все равно офицер! Каста, элита, порода! Охранник бегло заговорил, путая русские и немецкие слова. Офицер нетерпеливо поморщился – ему явно было не до этого. Задержанного толкнули в спину, направляя к лестнице. «Наверх!» – бросил конвоир. Это крыло освещалось