с ним. Ноги у нее были длинные, мышцы больше, чем у него, и сильнее выраженные – по два упругих мускула вверху, плавно сходящиеся вместе у колена. От этого бедра выглядели почти квадратными, что зрительно уравновешивалось округлыми очертаниями ног внизу. Мышцы ее икр словно сошли со страниц пособия по шейпингу; кожа была гладкой и слегка покрытой тонкими шелковистыми волосками…
Кевин встряхнул головой, пораженный сказочной силой своего воображения, тем, как он рассматривает Рамону. Он взглянул на землю, на ньюпортскую трассу, как всегда, с оживленным движением. Сверху велосипедные дорожки выглядели пестрым скоплением шлемов, спин и работающих ног над паутинкой линий из металла и резины. Автомобильные направляющие дорожки блестели, как серебряные ленты, впечатанные в бетон, и машины проносились вдоль них вдаль. Синяя крыша, красная крыша, снова синяя…
Когда планер закладывал вираж, Кевин замечал здания, над которыми он когда-то работал: дом, отражающий солнечные лучи куполами из дымчатого стекла и термобетона, гараж, переоборудованный в коттедж, склады, офисы, колокольню, домик на пруду… Его работа укрывалась тут и там среди деревьев. Было приятно видеть ее, выделять среди других, припоминать проблемы, которые встречались и разрешались здесь – одни лучше, другие хуже.
Рамона улыбнулась:
– А что, должно быть, здорово, когда видишь плоды своего труда?
– Угу! – сказал он, внезапно смутившись. И заволновался.
Рамона посмотрела на него. Ветрозащитные полосы из высоких эвкалиптов разрезали землю на гигантские прямоугольники, как будто вся долина была пестрым лоскутным одеялом из домов, фруктовых садов, желтых и зеленых полей. Встречный ветер наполнял легкие Кевина, радостно было окидывать единым взором так много земли и замечать так много знакомого на ней. Береговой бриз задул сильнее и понес их самолетик в сторону Ирвинских холмов. Развязка дорог на Сан-Диего и Ньюпорт выглядела гигантским бетонным кренделем, и всюду, там и сям, – вода, сверкающая на солнце, будто кто-то разбросал по земле осколки зеркала. Речки, рыборазводные пруды, водохранилища, заболоченная Верхне-Ньюпортская бухта. Отлив обнажил серое дно, окаймленное зарослями камыша и группками деревьев. Даже здесь, на высоте, чувствовался солоноватый запах отмерших водорослей. Тысячи длинношеих водоплавающих птиц пестрым ковром покрывали поверхность залива.
– Перелет, – задумчиво проговорила Рамона. – Время перемен.
– На север направляются.
– Облака идут сюда быстрей, чем я думала. – Она показала рукой в сторону побережья. Полуденный ветер с моря принес низкие океанские тучи, как это частенько случается весной. Для растений это, может, и полезно, но летать в тучах – удовольствие ниже среднего.
– Вот и ладно, мне не повредит пораньше вернуться – на заседание Совета нехорошо опаздывать.
Рамона тронула рычаги управления, и они сделали широкий разворот над Ирвинскими холмами. Зеркальные стеклянные коробки