от него об этом впервые. В душе она находила эти разговоры скучными, еще скучнее даже, чем когда они говорили о войне вообще: сражении за Сталинград, о котором каждый вечер в новостях сообщалось, и бомбардировках германских городов.
За все это время, на самом деле очень краткое, всего две недели, возбуждение, словно дымка в жару, почти совсем затмевало любое иное чувство: она вышла-таки замуж за своего чудесного, пленительного Майкла, кто хоть и намного старше, и знаменитый, и храбрец, а выбрал ее. Разве не возбуждает, когда тебе не надо особо думать о своей внешности или все у тебя с мозгами в порядке, не надо чувствовать, как она тогда чувствовала, что ты не очень образованна, если с утра до ночи тебе только и говорят, какая ты красивая, умная и талантливая. То была сказка, и она была счастливой принцессой, которая в девятнадцать лет уже попала в ту долгую и счастливую жизнь, какую в сказках обещают «после».
В конце недели они покинули Хаттон и отправились на поезде в Лондон. Майклу нужно было в Адмиралтейство, и они договорились встретиться на вокзале Ватерлоо.
– А чем ты займешься, милая?
Она не знала.
– Все будет со мной в порядке. Может, попробую дозвониться до Стеллы, правда, на Питманских курсах[18] не любят, когда звонят их ученикам. Если не свяжусь с ней, то пойду в Национальную галерею.
– Деньги у тебя есть?
– Ой! Нет… нет, боюсь, у меня их нет.
Он сунул руку в карман брюк и достал пачку банкнот:
– Возьми.
– Да мне столько и не понадобится!
– Никогда не угадаешь. А вдруг. Я займусь багажом.
Они поцеловались. Было радостно (тогда она еще не сознавала, насколько радостно) расставаться, зная, что так скоро они снова встретятся.
Она попробовала позвонить Стелле из телефонной будки, но не дозвонилась и направилась в Национальную галерею, где Майра Хесс и Айрин Шарер играли дуэтом на двух фортепиано. В перерыве, покупая сэндвич, она заметила Сид, беседовавшую с очень старым, опиравшимся на палку мужчиной с густой седой шевелюрой. Она собиралась было пройти мимо и остаться незамеченной, когда увидела молоденькую женщину или девушку – по сути, не старше нее, – прислонившуюся к стене в конце стойки с сэндвичами и уставившуюся на Сид взглядом такого глубокого и безумного обожания, что Луизе едва не захотелось рассмеяться. «То, что тетя Джессика звала когда-то страстью, полагаю», – подумала она. В этот момент Сид увидела ее, улыбнулась и подозвала.
Она была представлена мужчине с седой шевелюрой как Луиза Хадли, и тот сказал, да, он узнал ее. «Вы вышли замуж за сына моего старинного друга Циннии Стори несколько недель назад. Как поживает Ци? Нынче она так много времени проводит в деревне, я почти ее не вижу».
В суете рукопожатия старик обронил свою палку. Мгновенно девушка, прислонившаяся к стене, метнулась вперед, наклонилась и подобрала ее.
– Как вы добры!
Девушка вспыхнула: лоб у нее словно испариной покрылся, заметила Луиза, когда Сид заметила: «Отличный